Услышав шаги, Лахлин обернулась и увидела, что Рэйми вышел из комнаты на другой стороне фойе; судя по всему, там был его домашний офис.
– Привет! – Он оглядел ее. На нем была бело-зеленая клетчатая рубашка и облегающие джинсы. Он выглядел замечательно.
Лахлин напомнила себе, что их связывают только дела.
– Как жизнь? Тебе что-нибудь надо? – спросил Рэйми, босиком топая на кухню.
– Все нормально, спасибо.
– Кофе?
Рэйми поставил кружку под жерло кофе-машины и нажал кнопку. Лахлин почувствовала аромат кофе и одеколона Рэйми.
– Как тебе гостевая квартира? – спросил он.
– Нормально.
Рэйми улыбнулся:
– Врунья. Гостевая квартира белая и безликая. Ее специально сделали такой.
Лахлин оперлась локтями о кухонный стол.
– Зачем?
– Мы иногда размещаем в ней очень ценных клиентов, которые хотят полностью скрыться от людей. Но я не хочу, чтобы клиенты там задерживались, поэтому квартира сделана максимально безликой и непривлекательной.
Лахлин поблагодарила его за кофе, когда он протянул ей кружку.
– Ты хмуришься, – сказал Рэйми. – В чем дело?
– Завтра понедельник, а я без работы. Но так решил мой начальник, – произнесла Лахлин, все еще расстраиваясь из-за этого решения. Кто-то другой будет работать над ее проектом парижской живописи и принимать исторические решения.
– Расскажи мне о своей работе.
Лахлин пожала плечами:
– Меня раздражает, что я не могу работать. Недавно я начала сортировать дневники и документы «Сумасшедших лет». Так назывались 1920-е годы в Париже. Коллекция только что прибыла, и я очень обрадовалась тому, что буду работать с ней.
– Что в ней особенного? – Рэйми казался искренне заинтересованным.
– Максвелл Каммингз-Браун был американцем, живущим в Париже. У него было много денег, он часто ел пиццу. Он был знаком с Максом Эрнстом и Сальвадором Дали, видел, как Жозефина Бейкер танцевала чарльстон практически голышом в «Фоли-Бержер». Он покупал украшения Картье и Фредерика Бушерона для своих любовников-мужчин и женщин. Он сохранял все подряд: меню, визитные карточки, письма, дневники… Все это отражает дух той эпохи.
– На самом деле я не знаю, чем занимается архивариус. То есть ты получаешь коллекцию в нескольких коробках…
– Иногда в грузовике, – уточнила Лахлин.
– А потом? – спросил Рэйми.
– Я организую и реорганизую коллекцию, сортирую ее. Потом я делаю ее опись, чтобы исследователи легко получали доступ к информации. Я специализируюсь в истории конца девятнадцатого и начала двадцатого века, поэтому парижская коллекция – моя тема. – Лахлин глубоко вздохнула. – Но вместо того, чтобы работать, я прячусь и таращусь на твои белые стены.
