Подошедшие женщины с ахами и охами помогали сойти с телеги двум помятым субъектам в военной форме.
— Лейтенант Кузяев! — Козырнул один из освобожденных из лап врага командиров. Второй даже не поднял головы, как слез с телеги, так и смотрел себе под ноги, растирая кисти рук с полосами от веревок.
— Сержант Назаров! — В тон ему ответил пограничник, и на всякий случай доложил:
— Следуем к линии фронта на соединение с регулярными частями Рабоче-крестьянской Красной Армии.
— А, не навоевались еще, красные соколы! — Неожиданно зло огрызнулся на помпезное заявление Назара непредставившийся напарник лейтенанта Кузяева, так, что я, открывший было рот для собственной презентации, счел за благо промолчать.
После этого странного замечания злой командир прошел мимо растерянной Глафиры Николаевны и исчез в воротах ближайшего двора.
— Товарищ полковник! Товарищ полковник! — Лейтенант бросился следом.
— Почему это мы «соколы»? — Спросил я у Назара, просто чтобы не молчать. — «Соколы» — это же летчики, нет?
— Мы не летчики, а они летчики. — Странно объяснил Назар. — Полковник ВВС РККА, большая шишка.
— А чего это товарищ полковник так нервничает? — Тихо поинтересовался Евгений Петрович.
— Сбитый летчик? — Предположил я, поглядывая на Назара, оставляя за ним последнее слово. — Морально сломался под грузом временных неудач?
— Похоже на то…, — неопределенно промычал Назар, и тут же громогласно распорядился:
— А не пора ли нам, товарищи, расположиться на заслуженный обед и отдых? Давно пора! Вы, бабы, тащите своих покойников в тамошний дом, — указал он местным селянкам на двор, в котором скрылись бравые авиаторы. — А мы в энтом устроимся! Авдотья, загоняй в вороты все телеги, женщины, не стесняемся, проходим, проходим и располагаемся, живея, живея!
Из облюбованного Назаром дома, временно, пока мы не покинем постой, были изгнаны хозяева, Авдотья пошла хозяйничать на кухню, а остальные наши дамы занялись моим, с Назаром, туалетом и перевязкой, пустив на бинты кулацкие занавески. Летчики присоединились к нашей компании, в том смысле, что ушли из того дома и тоже расположились в нашем дворе, причем злобный полковник забился в угол под яблоню жестко пресекая все попытки установить с ним контакт, и не подпуская к себе никого, кроме лейтенанта. Впрочем, его своеобразное поведение никого особо не напрягало, чудит мужик, ну и пусть себе чудит, вечер прошел тихо и спокойно, как в элитном санатории. До отбоя мы успели дважды подкрепиться кулинарными изысками Авдотьи, она же, между делом постирала наши бинты и грязное обмундирование, развесив потом все это на сушку. Сам я, расположившись на вынесенном из дома соломенном матрасе, весь остаток дня просто расслаблялся, время от времени докладывая Назару об окружающей обстановке, во избежание ненужных вопросов стараясь делать это втайне от летчиков.
