— Наоборот, — вяло ответил он.
— Что наоборот?
— Мы работаем, чтобы жить.
— По-моему, это одно и то же. Работать — это жить, а жить — это работать.
— А по-моему, нет, — не согласился Рябинин таким пресным голосом, что на этом разговор должен бы и кончиться.
— Вы, Сергей Георгиевич, никогда не отыщете никакого смысла, потому что отвергаете труд как главное дело жизни, — сказал прокурор, внимательно посмотрел на следователя и добавил: — По-моему.
Рябинин не стал бы и отвечать, если бы не это «по-моему», сказанное уже дважды и снявшее категоричность его слов.
— Я не отвергаю труд как главное дело жизни. Я отвергаю труд как смысл жизни.
— А разве это не одно и то же — дело жизни и смысл жизни?
— Смысл жизни шире дела жизни.
— Человек ведь существо трудящееся, — автоматически возразил прокурор, не успев осознать рябининских соотношений.
— Лошадь тоже существо трудящееся.
Беспалов рассмеялся:
— Лошадь, наверное, и не понимает, что трудится.
— Мы понимаем. Только этим и отличаемся?
— Сергей Георгиевич, да человека растить начинают с труда…
— А вы заметили, что молодежь не всегда с охотой слушает про труд?
— Не сразу осознает.
— Нет. Она сердцем чувствует, что дело не только в одном труде, заговорил Рябинин уже окрепнувшим голосом, ибо спор вырисовывался непустячный и с непустячным человеком.
— А в чем же?
Простого ответа Рябинин не знал, как его не знаешь, когда мысль находится в рабочем состоянии и еще не додумана для самого себя.
— Юрий Артемьевич, зональный прокурор Васин прекрасный работник, дисциплинирован, грамотен… Он вам нравится?
Вопрос был хитрым, поскольку Рябинин как бы проверял искренность прокурора в этих спорах: Васин надзирал за их прокуратурой, и от Беспалова требовалась оценка вышестоящего должностного лица.
— Нет, — признался прокурор, чуть повременив.
— А почему?
— Суховат. И еще кое-что…
— Выходит, вы оцениваете человека не по труду?
Юрий Артемьевич потянулся к носу — пошатать.
— Душа важна человеческая, — решил помочь Рябинин.
— Но и нетрудовая душа нам тоже ни к чему, — сразу отпарировал прокурор.
— Правильно. Без труда нет человека. Но и в одном труде нет человека.
— Нет, в труде уже есть человек! — загорелся прокурор, впервые загорелся на глазах следователя.
Рябинин даже умолк. Беспалов смотрел на него сердито, широко, всклокоченно. Его пыл лег на Рябинина, как огонь на солому. Ответит, он ему ответит.
И промелькнуло, исчезая…
…Работа может все закрыть. Увлеченность работой может означать безразличие к многообразию жизни. Любовь к делу — обратная сторона равнодушия к жизни?..
