— Да. А вы кто?
— Это неважно.
— То есть как неважно? — удивился он.
— Вы меня не знаете. Я живу рядом с вашим домом.
— И все-таки вам лучше назваться.
— Максим Николаевич, время дорого, а мы разводим антимонии…
— Чего вы от меня хотите? — перебил Иванцов.
— Сделать сообщение…
— Чтобы сделать научное сообщение, уважаемая незнакомка… — опять перебил он, но и его тут же перебили:
— Сообщение ненаучное, Максим Николаевич.
— А какое же?
— Анонимное. Только что в вашу квартиру вошел мужчина.
— Вор, что ли?
— Он вошел вместе с вашей женой Людмилой.
Иванцов замолчал. Начиная разговор с незнакомкой, он подсознательно допускал, кем она могла быть: референтом из головного института, соискательницей, матерью студента, забытой сокурсницей, в конце концов, знакомой, которая решила его разыграть. А этой женщины не допускало даже подсознание.
— Мало ли у жены знакомых, — невнятно предположил он.
— Знакомый в чине капитана. Кстати, она с ним встречалась и на прошлой неделе.
Среди военных ни друзей, ни родственников у них не было.
— А зачем вы это мне сообщаете? — наконец нашелся Иванцов; он решил, что все-таки нашелся.
А кому же сообщать? Не в милицию же.
Она усмехнулась: Иванцов это понял по особому, какому-то булькающему тембру, словно ее голос пропустили сквозь воду.
— Это не ваше дело! — сказал он решительно, зная, что ему надо бы положить трубку или обругать ее; нет, лучше пристыдить; нет, все-таки лучше бросить трубку на аппарат так, чтобы треск ударил по ее огромным — конечно, огромным, как у всех анонимщиков, — ушам.
— Конечно, не мое, — спокойно согласилась она. — Но вы еще молоды, Максим Николаевич. Запомните, легче придавить искру, чем тушить пожар.
И она положила трубку. Трубку положила все-таки она. Он еще держал, теперь уж боясь с ней расстаться, — ведь стоит опустить ее на аппарат как нужно что-то предпринимать.
— Неприятность?
Верочка внимательно смотрела на него своими маленькими глазками, а может быть, и не маленькими, — под таким париком все мельчало.
— Нет-нет, — ответил он и осторожно положил трубку, словно это была не мембрана, спрятанная в пластмассу, а что-нибудь живое. Например, ухо. Почему ухо? Уж тогда глаз, — ведь она подсматривала.
Иванцов вернулся в свою комнату и медленно опустился на стул. Перед ним лежали тезисы о нервных стрессах…
Навет? Ложь? Возможно. Но как эта наветчица узнала его имя, адрес, рабочий телефон… Да и какой смысл ей обманывать? Бежала к телефону, даже запыхалась. А ведь сегодня Людмила не работает, должна быть дома — и это совпадает.
