Рябинину нравилась ее свободная фантазия, которая соединяла, казалось бы, несоединимое.
— А что? — Она кивнула на его листки. — Вашу мембу украли или убили?
Он вышел из-за стола, потому что все прочел и осталось только спланировать вызовы свидетелей. И подумать, какой тут будет состав преступления, а думалось лучше всего на ходу.
— Мошенничество. Например, за деньги одна дама предсказала молодоженам, что их брак окажется долговечным.
— И правильно предсказала?
— Пока живут.
— Сережа, тогда я не понимаю, что такое мошенничество.
— Завладение чужим имуществом путем обмана.
— Какой же она допустила обман? Гадали добровольно. Деньги отдали сами. И предсказание, возможно, сбудется.
— Другую женщину за деньги учила обращаться с мужем.
— И правильно делала.
— Это почему же?
— А кто девушек этому учит? В школе? В семье? Подружки?
— Сердце.
— Сердце научит любить.
— А любовь сама знает, как обращаться с любимым человеком, — убежденно ответил Рябинин.
Он подошел к ней и аккуратно, как тончайшей золотой проволокой, обмотал свою руку ее волосами. Лида закрыла книгу и не мигая смотрела на торшер, как смотрят в огонь. Она уже была во власти той мысли, которую готовила для ответа.
— Сережа, должно быть место, куда человек мог бы пойти и спросить о том, что его мучает. Например, о совести, о сомнениях, о той же любви, о тоске своей…
— К батюшке, что-ли?
— Не-ет, ведь хочется знать мнение не кого-нибудь, а государства.
— Есть общественные организации.
— Не-ет, тут нужен специалист по человеческой душе.
Однажды Рябинин не смог вразумительно ответить студентам юридического факультета на вопросы: почему человек идет за советом к следователю; почему заключенные пишут ему письма, а после отбытия наказания частенько приезжают поделиться, как со старым другом? Потому что следователь — тот представитель государства, который в конечном счете занимается человеческой душой. Лида на вопрос студентов ответила бы сразу. Откуда у нее взялась такая зрелая мысль? Ведь он только что восхищался ее очаровательной наивностью…
— Но ведь мошенница получала деньги, не затрачивая труда.
Лида улыбнулась, заблестев веселыми глазами:
— Вот тот мумба, про которого я говорила, получает немалые деньги и не затрачивает никакого труда.
— Женская логика.
— Я и есть женщина.
Он размотал волосы, взял ее ладошку и погладил своей растопыренной пятерней, ожидая прикосновения к нежной коже. Но ладонь оказалась сухой и шершавой, пожалуй, грубее его ладоней. Он руками только писал и печатал. Ее же маленькие ладошки стирали, мыли, убирали… Та раздерганная мысль, которая во время разминки хотела зацепиться в голове да так и пропала, теперь вернулась осознанной:
