Я попытался вмешаться, но мне разбили морду. Тогда я достал пушку. И меня этой самой пушкой разделали под орех. Бармен делал вид, что ничего не происходит, даже когда нас потащили на улицу. Меня держали под руки и заставляли смотреть, что трое громил делают с моей девушкой – воздушной, неземной Ланой – в подворотне у замызганного бара, на крышке мусорного бака.
Потом тем, кто меня держал, тоже захотелось поучаствовать. Меня двинули по голове, и я упал. Я не мог двигаться, но прекрасно видел все происходящее – и никак не мог заставить себя закрыть глаза.
Когда они уходили, один из них заехал мне ботинком в голову – просто так, для развлечения. Я отъехал. Ублюдок повредил мне что-то в башке – отсюда и мои неконтролируемые приступы ярости, которые я глушу тем, что практически случайно подобрал мне мозгоправ. И устойчивость к ментальному сканированию – как бонус.
Когда я пришел в себя, Лана была мертва. Ублюдки задушили ее. Просто так, забавы ради. А меня почти не слушались ноги. Я подполз к ней, стащил невесомое тело с мусорного бака, обнял ее, сидел и плакал. Полицейским, просто проезжавшим мимо, пришлось силой забирать ее у меня, чтобы погрузить в труповозку. Ее увезли в морг, а меня – в больницу.
Высшие поставили меня на ноги за неделю. Еще неделю я беспробудно пил у себя в квартире. Я даже не поехал за ее прахом – у нее в завещании была прописана кремация. Поллак, с которым я был знаком уже тогда, несколько раз приходил меня опрашивать. Но я ему ничего не сказал. На восьмой день я проснулся, принял душ, взял пистолет и вышел из дома.
Я нашел их. Всех пятерых, поодиночке. Каждый из них умолял меня о пощаде, ползая в собственном дерьме. И каждый из них получил по пуле в живот. Я даже не особенно скрытничал при этом. Тогда-то и зародилась моя репутация. Имя Ланса ван дер Тоота улицы запомнили надолго. Вот только прежнего Ланса больше не было.
Я забил на работу и разбил чарофон. Не приезжал в контору, а сидел дома и тупо пялился в стену. Иногда пил. Иногда нет. Деньги подходили к концу, и в какой-то момент у меня не хватило на оплату квартиры. Я съехал в трущобы. Еще через какое-то время заложил Майку машину. И продолжал ничего не делать.
Шевелиться я стал, только когда обнаружил, что мне не за что купить сигарет. Но из старых клиентов со мной никто работать больше не хотел. И я стал браться за новые заказы.
Поиск пропавших жен, слежка за мужьями, выбивание долгов – я не гнушался ничем. И даже не удивлялся своей жесткости, временами граничащей с жестокостью. Пару раз я перегибал палку – и тот, кто должен был отдать заказчику деньги, в итоге отдавал богу душу. Заказов стало еще меньше. Кому нужен мертвый должник?
