За дверью темнела пустота и шипел рассекаемый поездом воздух. В моей голове созрело некое подобие плана.
Опустив руку, я нащупал ручку двери. Подергал ее – не заблокирована. Отлично.
– Ну, давайте, ублюдки! – прорычал я, одной рукой сжимая обломок поручня, а другой – держась за ручку. – Что застыли? Испугались?
Работяга взмахнул ремнем, целясь мне в голову. Я отбросил поручень и принял бляху на рукав куртки. Предплечье обожгло огнем, но я не обратил на это внимание. Несколько вращательных движений – и ремень крепко намотан на руку. Упершись ногой в ближайшее сидение, я резко дернул ремень на себя.
Гомункулу не пришло в голову отпустить импровизированное оружие, а законы физики, слава богу, Высшие пока не отменили. Работяга полетел на меня, а я толкнул ручку вниз, ударил левым локтем в дверь, и отскочил в сторону.
Дверь распахнулась, и гомункул практически вылетел в нее, в последний момент успев распереться в проеме, ухватившись руками за его края. Но я не дал ему опомниться. Мощный пинок – и с пугающим молчанием работяга улетел в темноту. Обожаю последние вагоны!
Не дав двум оставшимся опомниться, я воспользовался тем, что их ряды поредели и прыгнул вперед, не желая оставаться у распахнутой двери. Нападающих, все же, двое, и мне не хотелось бы последовать следом за покинувшим вагон пассажиром.
Прорваться почти удалось. В последний момент африканец схватил меня за плечо, отшвыривая назад, и замахнулся дубинкой.
Что было сил я ударил ему под колени. Поезд качнуло на стыке, и гомункул, потеряв равновесие, рухнул на пол. Я треснул подошвой ботинка ему в макушку, но это на него не произвело никакого впечатления. Он принялся барахтаться, пытаясь встать. Я протянул руку и зашарил под сидением, пытаясь отыскать поручень.
Поручня не нашлось. Зато моя рука наткнулась на рукоять ножа. Что ж. Возможно, это даже лучше.
Обхватив пальцами рукоятку из дешевого пластика, я перекатился, уходя от удара моего же поручня, нашедшего нового хозяина и оказался впритык к пытающемуся подняться африканцу. Увернувшись от удара ботинком, я схватил гомункула за дреды, фиксируя голову, и ударил ножом. Только бы не промахнуться!
Не промахнулся. Нож, как в масло, вошел в основание черепа, как раз в ямку турецкого седла. Тонкая клиновидная кость жалобно треснула, гомункул дернулся и замер. Минус два.
И тут мне на затылок обрушился мощный удар. Ублюдочный зомби меня все же достал!
В голове будто разорвалась бомба, в глазах поплыло, и я упал на замершего гомункула. Желудок подпрыгнул и оказался где-то в горле. Из последних сил я перекатился на спину. Чтобы увидеть, как не изменивший выражения лица за все время боя, парень в лыжной шапочке заносит поручень для удара.
