— Горбачев? — подсказал Суслов.
— Да, кажется. Поручил я ему Гришу найти. Дал ему имя, фамилию, примерный возраст, место работы пятилетней давности — нетрудно найти. Этот лысый гангстер из Ставрополя спрашивает: «Что прикажете с ним сделать, Леонид Ильич, забрать или убрать?» Я аж взбеленился! Разок ему по еблу съездил и говорю: «Ты мне тут Аль Капоне из себя не строй! Мне нужен домашний адрес и телефон этого человека. И никакой самодеятельности!» В тот же день этот лысый интеллигент в маминой кофте принес мне Гришин телефон. Я позвонил — никого нет дома. Потом я закрутился, и только несколько месяцев спустя позвонил еще раз. Немолодой женский голос отвечает: «Григория? А он уехал… в Америку… недели три тому назад.» Ну я представляться не стал и вежливо, так, спрашиваю: «А вы, извиняюсь, кем ему будете? Родственница?» «Да нет, — говорит. — Соседка.» Я повесил трубку и думаю: «Надо бы узнать не остались ли какие-нибудь родственники, старики, дети — может какая помощь нужна. Всяко бывает». Вызываю опять этого лысого из Ставрополя, поручаю ему навести справки. На следующий день узнаю — никаких прямых родственников не осталось. Выехал Гришка по израильской визе с женой, сыном, невесткой, внучкой и со старухой-матерью. Вот так уезжают порядочные люди! Корчной поступил иначе.
— Этого мерзавца мы бы и не выпустили вместе с семьей, — сказал идеологический лидер.
— Таковы суровые законы жизни, — философски заметил Брежнев. — Шахматы в нашей стране — поистине народная игра. Чемпион мира по шахматам — заметная фигура в нашем обществе. Поэтому нам нужен для этой роли правильный индивидуум — русский, политически продажный, желательно из глубинки, из рабочей семьи. Карпов отлично подходит, а Корчной — нет. Если бы Корчной был послушным, если бы он согласился оставаться вторым, не пытаясь стать первым, он был бы привилегированным членом нашего общества. Но у Корчного не лакейский характер, поэтому система его давит. Не мне менять систему, — при этих словах Брежнев с улыбкой развел руками.
— События последних лет показывают, что Виктор Корчной, как личность и как шахматист, слишком силен для вас! — после некоторой паузы продолжал Леонид Ильич. — В этот раз при помощи различных иезуитских ухищрений вам удалось справиться с ним, но впредь мы не можем так рисковать. Именно поэтому я и сказал, что беру шахматную корону в свои руки!
— Извините, Леонид Ильич, — растерянно пробормотал Суслов.
