— Ты не представляешь себе, Толя, как тяжело стало работать. Раньше так было спокойно, а теперь — теперь все на контроле у самого Суслова! Нет покоя ни днем, ни ночью — звонки, вопросы, доклады. Для чего люди в космос летают? Все вроде бы ясно: слетал разок-другой, а там получил удобную синекуру и живешь себе спокойно. А я, спрашивается, для чего летал? Я этому скоту уже все высказал!
— Кому? Суслову?! — спросил опешивший Толя.
— А кому же еще! — сказал Сева и разлил по стаканам остатки спирта.
— А он чего?
— А чего он? Делайте, говорит, что вам велят! — председатель залпом осушил свой стакан и через пару минут уснул прямо в кресле.
Толя раскрыл голландский журнал. Его внимание сразу привлекла статья Виктора Корчного «Первые столкновения». Рассказывая об обстановке в Багио перед началом того печально знаменитого матча, Виктор Львович в частности писал:
«После того как меня лишили флага, мне пришло несколько интересных писем. Вот одно из них — из американского штата Техас:
«Мы недавно узнали, что Вы играете в шахматы без права на знамя и гимн. Жаль, ибо Вы производите впечатление настоящей личности, человека, который не боится нести ответственность за свои убеждения. Такие люди — редкость в мире… У нас в Техасе люди с таким цельным характером вызывают восхищение. Мы предлагаем Вам самое ценное, что у нас есть, — флаг Техаса. Одинокая звезда символизирует самобытность нашего штата.
Пусть Божья длань придаст Вам силы!
P. S. Желаем приколоть продубленную шкуру Вашего противника к стене Вашего сарая!
Вин Харрис, Джеймс Мансур».
К письму была приложена посылка со знаменем штата Техас!
Толю охватила волна черной зависти. А что получал он? Фальшивенькие коллективные письма, подписанные цеховыми ударничками или овощебазными инженеришками. Он вспомнил, как они вдвоем с Аликом Бахом, подделывая разные почерки, писали анонимные антисемитские письма и отправляли их Корчному во время московского матча 1974 года. Какой он все-таки гаденыш!
Толя сделал пару хороших глотков и окончательно окосел. Он подошел к окну. Уже стемнело и была оттепель.
«А может махнуть на все рукой и уехать к маме?»— подумал он. — «Мама так замечательно готовит сибирские пельмени. Хотя, впрочем, сослать меня в Сибирь они еще успеют… Какая все-таки жопа!»
В номере было душно, отвратительно воняло Севиными носками. Толя открыл окно…
Это была тяжелая для чемпиона мира минута. Его ощущения сейчас были иными, нежели 12 ноября, когда он прочитал Заявление Шахматной федерации СССР. Тогда он злился, опасался потерять свои привилегии, власть — сейчас ему просто было противно и одиноко. Если посмотреть на любую жизнь изнутри, она предстанет как сплошная череда поражений, и каждый человек это так или иначе осознает. Под влиянием алкоголя эти ощущения часто обостряются — отсюда пьяные слезы, истерики…
