* * *
В пойму Вырнава мы ходили и одни — удить рыбу, либо на поиски яиц диких уток и птичьих гнезд. Если мы не пытались ничего стянуть и занимались лишь своими делами, старый Вырнав позволял нам сидеть у своего костра, толковал с нами, а летом даже угощал арбузом или дыней.
— Только не смейте красть, — приговаривал старик, — нет ничего на свете хуже воровства.
— И вкусные же у вас арбузы, дед Вырнав! — отвечали мы, высасывая сладкий сок из огромных ломтей.
— Нос утри, а то он у тебя весь в семечках, — отвечал старик, подкручивая густые седые усы и поглаживая белый высокий лоб.
Дед Вырнав пек себе в золе картошку, поджаривал на вертеле куски сала и, выжав горячий жир на краюху черного хлеба, давал и нам по куску. Иногда он находил грибы и, повернув их шляпкой вниз, посыпал солью и пек на тлеющем лозняке. Он позволял нам жарить на его костре нашу рыбу, но ни за что не соглашался ее есть.
Очень ему нравилось рассказывать нам всяческие истории. А коли рассказывать было некому, старик разговаривал с дроздами, сойками и вечно шелестящими тополями. Однажды я слышал, как он ласково толковал с рекой, подрубая старую иву с таким расчетом, чтобы корнями она по-прежнему держалась за берег, а ветки, опущенные в воду, сдерживали и укрощали напор волн:
— Уймись, уймись, реченька, даст тебе дед молодняка свежего да мягкого и листочков зеленых, накормит досыта. Ну, зачем ты рвешь и терзаешь мою землю, она же тебе ничего худого не сделала! Ты лучше гальку жри, дай бог тебе счастья, не трогай ты моего труда, ведь я-то тебя не обижал. Уймись, уймись, реченька!
А нам старый Вырнав говорил другое:
— Эх, ребята, ребята, кабы не стоял я здесь на страже, сожрала бы эта змея ненасытная всю мою землицу, — вздыхал дед, указывая головой на воду. — Ведь что ей, жадине, надобно? Сглотнуть и прогрызть себе дорогу покороче, под самым холмом. Ежели бы не поставил я вот этот каменный мол в углу холма, давно бы река прорубила себе путь и проглотила бы весь холм. А так я ее отвел отсюда, к тому берегу направил. Гляньте, какой обход делает. Знать, боится мола, как черт ладана. Посмотрите, сколько гальки нанесла она на эту сторону и как набрасывается, вражина, на другие земли! А вы знаете, сколько я уложил сюда камня? Нет, не знаете. Этого камня хватило бы с лихвой, чтобы заложить фундамент для двадцати домов. И это еще не все. Я что делаю: получше укрепляю в земле ольху, тополь и ветлу. А еще сажаю акацию. Забиваю колья и сваи, а из тальника и ракиты плетни ставлю. А там, где берег повыше и проклятая река колотит его шибче, подрубаю ветлу либо тополь, чтобы воду сдержать. Один я знаю, сколько у меня с этой вражиной и хлопот и напастей, сколько она мне бед натворила. Вот уж сорок лет, как я с ней воюю, а все не справился, не усмирил. Но все одно одолею ее, окаянную, — заверял нас дед Вырнав, упрямо, тряхнув головой и решительно поджимая губы.
