— Поговорим через несколько недель, — тогда ты мне скажешь, кто прав, слышишь?
Антоникэ хлопнул тяжелой металлической дверью и ускорил шаги. Теперь уже все ясно. Они как будто все сговорились! Даже сторож и тот посмотрел на него как-то странно, когда он входил. «Этот тоже знает, — мрачно подумал Антоникэ. — Скоро и дети станут показывать на меня пальцами. Так тебе, мой милый, и надо! Так тебе и надо! Хоть бы уж молчал, старый дурак! А то ведь сам заводишь о своих делах разговор! И еще надеешься услышать себе оправдание!»
В этот вечер, зайдя в плоскопечатный цех, он, как вор, прокрался к стеклянной кабине, где хранился его халат. Слава богу, начальник ночной смены его не заметил. Оказавшись у своего стула, Антоникэ почувствовал комок в горле. «Теперь, — подумал он, — ему уже никогда не сидеть здесь, перед низеньким столом, запятнанным типографской краской, не листать журнала ежедневных заданий; не будет он больше ходить среди машин, — следить, чтобы какая-нибудь из них не испортилась, покрикивать на механиков…
Кого теперь назначат на его место?»
Антоникэ быстро надел халат и проскользнул в тот угол, где много лет стояла всеми позабытая «кляча». Ему вовсе не хотелось с кем-нибудь встретиться. Он зажег висевшую над машиной лампочку — пыльную, испачканную известью. Пахло сыростью и плесенью. Хорошо, что он скрыт со всех сторон сложенной штабелями бумагой. Разбежались крысы, испуганные его вторжением… И вдруг Антоникэ понял, что Филипаке, посылая его работать на тридцать вторую, щадил его, хотел избавить от расспросов товарищей…
Взгляд его на несколько мгновений остановился на этой черной неподвижной колымаге.
«Вот до чего довели тебя твои глупости, Антоникэ…»
Он так на себя разозлился, что готов был надавать себе пощечин. «Ведь старик уже, а туда же!.. Тьфу!»
Он снова посмотрел на машину. Работы было — непочатый край! Уж коли начинать сначала, надо делать как следует. Сперва нужно только ее как следует смазать да раствором промыть, а потом уж положитесь на него! Они еще услышат об Антоникэ! И он прикрикнул на машину, словно она могла понять его:
— Ну, сударыня, если уж я в тебе не разберусь, тогда и сам черт в тебе не разберется! А Филипаке у меня еще попляшет. Придет, станет просить: «Ну, ладно, товарищ Антоникэ, с этим делом кончено!» — «С чем это кончено?» — «Да с низовой работой». — «Та-та-та!..» — «Пожалуйста, вернись на свое место…» — «Нет уж, дружок. Вы меня наказали? Теперь по крайней мере я знаю, что такое наказание. На моем месте сидит человек получше меня. Пускай он и руководит отделом. Чего вам еще от меня надо? Чего вы меня все теребите? Нехорош я был для вас? Что ж, я и здесь заработаю себе на хлеб! Посмотрим, как вы обойдетесь без меня!.. Посмотрим…» И он опять задумался…
