— Хм! — задумалась императрица. — И какие награды рекомендуете?
— Из военных в моем мире ценились две: медаль «За отвагу» и Орден Славы. Последний имел три степени и копировал по статусу Святого Георгия, отмененного после революции. Даже цвет ленты повторялся. Орденом Славы награждали исключительно нижних чинов, медалью «За отвагу» – и офицеров, хотя большей частью она перепадала солдатам. Эти награды уважали за то, что их нельзя было получить «за участие» или выслугу лет – только за подвиг в бою. Они были знаком, что их обладатель – герой.
— Предлагаете награждать орденами нижних чинов?
— Да. Нынешние ордена Российской империи предназначены офицерам и чиновникам, для солдат их не существует. А вот медаль пусть будет для всех. В моем мире офицеры ее очень ценили. А если у них имелся и орден Славы… Офицер мог получить его, будучи солдатом или унтером, а затем заслужить производство в чин. Даже при наличии других наград орден Славы они носили с особой гордостью. Тот указывал, что перед вами отважный человек, заслуживший чин в боях.
— Вы могли бы подать об этом соответствующую записку?
— Даже приложу эскизы наград.
— Жду завтра утром.
Накрылся мой отдых…
— Слушаюсь, государыня!
— Идите, Валериан Витольдович! И впредь, если вам чего взбредет в голову, предварительно хорошо подумайте.
Кажется, грозу пронесло…
* * *
Фон Гинденбург переступил порог кабинета и отсалютовал фельдмаршальским жезлом. Вильгельм II поднял взгляд от глобуса, который он в этот момент рассматривал, и кивнул посетителю.
— Здравствуй, Пауль! Проходи ближе.
Ничуть не удившись фамильярному обращению – кайзер считал его другом, Гинденбург подошел к столу.
— Слушаю! — сказал Вильгельм, оставив, наконец, в покое глобус.
— Русские перешли к обороне, — сообщил Гинденбург. — Строят укрепления.
— Где?
Гинденбург достал из папки принесенную с собой карту и разложил ее столе.
— Здесь, здесь и здесь, — он провел пальцем вдоль нанесенной на карту линии.
— Они практически выбросили нас со своей территории, — оценил кайзер. — Почему это произошло, Пауль? Почему мы прозевали их наступление и откатились так далеко? Я уже не говорю о потерях – они огромны.
Вильгельм уставился на собеседника. Гинденбург внутренне поежился. Дружба дружбой, но император славился вспышками гнева. Угодить под одну из них – удовольствие сомнительное.
— Я уже распорядился отдать под суд офицеров, ответственных за разведку, мой кайзер. Приговоры будут суровыми. Что до успеха русских, то они применили не известные ранее приемы. Вместо длительной бомбардировки наших позиций перед наступлением, они обошли их на слабозащищенных участках, где, по мнению наших штабов, сделать это было невозможно, и нанесли фланговый удар, применив броневики, использующие в качестве движителя стальные ленты. На одном из участков они и вовсе захватили первую линию траншей ночью, выслав специально обученных лазутчиков, которые вырезали наших солдат холодным оружием. Азиатская хитрость! Русские воюют не по правилам. Ни одна армия мира не использует такие приемы. Этим можно объяснить и провал нашей разведки. Подготовку к наступлению выдает сосредоточение артиллерии на участке прорыва, особенно тяжелой. Скрыть это чрезвычайно трудно. Но русские этого не делали, что и ввело в заблуждение Генеральный штаб. Заверяю, мой кайзер, что подобное не повторится!
