— Удивительно, господа! Лейб-хирург государыни демонстрирует на себе процедуру переливания, для чего лично приехал в Минск. И ни тени сомнения!
— Это вы, Платон Александрович, не знакомы с Довнар-Подляским. А я имел честь. Замечательный человек! Во-первых, храбрец, каких поискать. Лично отразил атаку германцев, напавших на лазарет. Вы бы смогли? Я – нет. Во-вторых, гениальный хирург. Мои врачи ходили к нему на показательные операции в госпиталь, да и я не утерпел. Оперирует как бог, да простит мне Господь такое сравнение. Брусилова от верной смерти спас, Алексеева избавил от аденомы. Был осыпан милостями, но попросился на фронт, чтобы на деле показать, как работает предложенная им система организации вспомоществования раненым, где и получил осколок в голову… Только-только оправился – это по шраму видно, как сразу сюда, нам помогать. Нет, господа, если такой человек предлагает новую методу, ее необходимо использовать. Я не премину.
— А вдруг раненые умрут?
— Они и без того умрут, Платон Александрович, только от потери крови. Вы не поняли, для кого предназначено это переливание? Для самых безнадежных. Вот так-с.
— А не молод он для лейб-хирурга?
— Государыне виднее. Я ее понимаю. Иметь под боком такого врача! Ходит слух, что он наследницу лечил.
— От чего?
— Неизвестно. Такие диагнозы не печатают в газетах. Думаю, от чего-то серьезного – и успешно. Когда Довнар-Подляского ранили, цесаревна лично прибыла в Минск и забрала его Москву.
— Так может…
— Почему бы и нет? Довнар-Подляский – аристократ и вполне может стать мужем наследницы престола. Как говорится, совет им да любовь.
— Точно знаете?
— Кто ж нам скажет, Платон Александрович? Как говорят нижние чины: рылом не вышли. Но похоже на правду.
«Ни фига себе! — подумал Михаил, вновь использовав словечко из лексикона Валериана. — Будущий муж наследницы престола пригласил меня разделить с ним квартиру. Обещал ужином накормить. Ай да Валериан! Я-то думал, почему он от Поляковой нос воротит? А тут с цесаревной амуры…»
Воткнув окурок в пепельницу, Михаил встал и вышел из столовой. Прежнюю робость с него как рукой сняло. Поношенный мундир – ерунда, если у тебя такой друг. А еще Михаил поделился с ним своей кровью, такое не забывается. Они теперь кровные братья. Михаил расправил плечи, выпятил грудь и так прошествовал в палату для совещаний.
