— Просто я далек от власти – там и здесь. Она меня не интересовала.
— Здесь вы в нее уже влезли, — жестко сказала императрица, — причем, грубо и заметно. Откровенно говоря, не знаю, как с вами быть. Но видеть женихом Ольги не хочу.
— Почему?
— Не могу отдать дочь за германского шпиона.
Ужалила, гюрза, выбрала момент…
— Шпионом был умерший Довнар-Подляский. Я же раскрыл разведывательную сеть немцев в Минске.
— Ольга рассказала. Кое-кто получил за это ордена и чины. Я с ними разберусь, но сейчас речь о вас. Стоит объявить вас женихом, как германцы предъявят миру написанное вами обязательство сотрудничать с ними. Представляете, что произойдет?
— Ничего. Объявим это фальшивкой. Любой графолог, в том числе иностранный, определит, что обязательство написано другим человеком. У нас появится еще один повод обвинить супостата в подлом поведении.
— Хм! — императрица с интересом посмотрела на меня. — В таком аспекте я это не рассматривала. А вы неплохо разбираетесь в политике, господин Довнар-Подляский, хотя пытались уверить меня в обратном. Кстати. Прошлой осенью я была в Минске, где генерал Брусилов знакомил с новыми методами прорыва германских укреплений. При этом упомянул некого врача, который их подсказал. Часом, не вы?
— По просьбе Алексея Алексеевича я подготовил записку о приемах ведения войны в моем мире.
— Он знает о вашем происхождении?
— Нет. Я раскрылся только ее императорскому высочеству, да и то вынужденно. Очнувшись после ранения, не узнал ее и посчитал, что нахожусь в своем мире. Назвал свою настоящую фамилию, чин, должность, вспомнил дочь.
— Как ее звали?
— Даша. Годами она как Ольга Александровна.
— А жена?
— Ушла к другому мужчине.
— Почему?
— Он миллионщик. В оставленной мной России врачи в большинстве своем не богаты. Здесь они живут лучше.
По лицу императрицы я увидел, что ей сравнение понравилось.
— Все равно не признаю вас женихом дочери, Валериан Витольдович. Пока, — она выделила последнее слово голосом. — Общество этого не поймет. Ваши заслуги перед троном неоспоримы, но мы не можем объявить о них во всеуслышание. Все станут искать: с чего некий юнец столько свершил? Это приведет к раскрытию тайны вашего происхождения, что нежелательно. Не обижайтесь, Валериан Витольдович, но дворец вам придется оставить. Не опасайтесь, на улицу не выбросят. Вы излечили дочь, я перед вами в долгу. У вас будет дом в Москве – с обстановкой и прислугой. Я дарую вам должность лейб-хирурга. Она вакантна. Назначение на этот пост врача с фронта, прославившегося своими операциями, воспримут с пониманием. Придворный чин поможет вам справляться с затруднениями, которые неизбежно возникнут в ходе исполнения ваших замыслов. Их профинансируют, но вам придется составить памятную записку и, как я понимаю, не одну. Как у придворного чина у вас будет право запросить и получить у меня аудиенцию. Но у меня будет условие: вы не будете встречаться с дочерью. Не считайте меня бессердечной – это необходимо. Я не желаю, чтобы вас видели вместе в неподходящих местах, не хочу слышать возникшие в этой связи сплетни. Заработайте себе репутацию, господин Довнар-Подляский, тогда и продолжим разговор. Трудитесь – и вас не забудут! Награды у вас есть, другие воспоследуют.
