Адам поднял на него взгляд и задумчиво наклонил голову.
— Иногда у меня не будет другого выхода.
— Вот и используй убийство только тогда, когда его не будет.
Фыркнув, Адам повязал шарф вокруг шеи, завязав его так, что можно было одним движением скрыть лицо.
— Ты напоминаешь мне Барсука.
— Значит я делаю что-то правильно, — Таксон улыбнулся и хлопнул Адама по плечу, — удачи тебе.
— Оставь её до худшего дня, Таксон, — ответил Адам, поправив перевязь из двух бутылок с огнесмесью на поясе. В Багрянец была заряжена его единственная обойма, пули к которой Таксон тщательно собирал по всему своему небольшому складу контрабанды. К его счастью, калибр 5.56 был достаточно распространён.
Развернувшись, Адам вышел из дома Таксона на задний двор и, перемахнув забор, поспешил к набережной города. Было темно, и в портовом районе не было ни души — многочисленные склады, магазины и фабрики были закрыты на ночь, светя лишь отдельными огоньками окон — там располагалась охрана.
Через канализацию, вход в которую начинался на набережной, можно было выйти в обширные подземелья города — дом для различных криминальных групп, контрабандистов и многочисленных укрытий Белого Клыка.
Дойдя до линии побережья и перескочив через ограждения, Адам остановился у самой линии воды. Оставалось сделать ещё одно дело.
Он достал свою старую маску и в задумчивости посмотрел на неё. Глазницы маски — четыре узкие щели, чья форма была выполнена так, что бы подражать созданиям Гримм, смотрели на него в ответ. Он осторожно провел пальцем по красным узорам, выполненным на ней. Взвесил в руках привычную тяжесть. Зачем-то поскрёб пальцем по шёлковой подкладке. Его судьба в качестве майора Тауруса подошла к концу. Он был уверен, что даже после смерти Синдер и Амона не сможет забыть предательство, не сможет вернуться в организацию, заменившую ему семью. Подобное нельзя простить, нельзя забыть. Его заклеймили предателем и дезертиром за то, что он до последнего был готов отстаивать свои интересы. За то, что он отказался преклонить голову перед человеком. А значит, майор Таурус был мёртв.
Теперь, он был изгоем. Лишённым прошлого и будущего изгоем. Король умер.
Да здравствует король?
Размахнувшись, он зашвырнул маску в сторону моря и вскинул карабин, сжимая меч в другой руке. Маска достигла вершины своего полёта и, под хлопок выстрела, заглушаемого рокотом волн, разлетелась на осколки, бесславно рухнувшие в залив.
Адам трансформировал карабин обратно в ножны и натянул на лицо алый шарф. Да, это было бессмысленное позерство. Но какие у него в жизни ещё оставались радости, кроме таких мелочей?
