– Мама, выключи, пожалуйста, училку! – просительно кривилась Любаня. – Мы уже поняли: ничто ни дается так легко и ни ценится столь дорого, как доброжелательное общение. Кретину нельзя сказать, что он идиот, потому что тогда ты сам некультурный грубиян.
– И когда неидиот и некретин сантехник, – подхватывал Лёня, – расколол нам унитаз и пытался удрать, надо было сказать ему: «Сэр! Какое досадное происшествие! Окажите любезность, задержитесь! Давайте обсудим за чашкой чая, где мы теперь будем справлять свои естественные потребности?»
– Умеете, оказывается, разговаривать культурно, – «похвалила» Анна Аркадьевна, – а не вопить как базарные бабы, у которых мешки с картошкой украли. Кстати, риторические вопросы только подчеркивают грубость. Вспомните: «Откуда у тебя руки растут?» – это ты, Лёня. «Вы что натворили?» – это ты, Любаня. Руки растут у всех из одного и того же места. Что он натворил, видно было невооруженным глазом.
– По второму кругу педагогическая мораль? – спросил Лёня.
– Мама, ты неисправима, – закатила глаза дочь.
– Данное качество и вам передалось. Но, боюсь, не с противоположным ли моральным знаком?
Когда Анна Аркадьевна давала бытовые поручения мужу, вроде похода в ЖЭК, где перепутали их платежки, и ясность можно установить, только последовательно посетив несколько кабинетов и – обязательно! – выйти, имея на руках новые квитанции, он не выдерживал:
– Не повторяй мне по десять раз! Я все запомнил!
– С первого раза запоминает один из тридцати трех, – извинялась Анна Аркадьевна. – Все время забываю, что ты и есть тот один. Я-то среди тридцати двух.
На уроках она больше всего любила объяснение нового материала. Потому что это было преподносимое ею знание. Как откровение, как опыт многих-многих гениев, с которым в эти пятнадцать минут, больше у детей внимание не держится, они познают.
Сейчас вы познакомитесь с первой в своей жизни теоремой… Вы знаете первый закон равенства треугольников, а сколько их всего вывели математики прошлого, как вы думаете?.. Формулы сокращенного умножения – это рояль алгебры, на котором вы либо играете свободно, либо путаетесь в клавишах… И вот мы подошли к загадочному и красивому термину логарифм…
Какими бы театральными вступлениями она не предваряла объяснение нового материала, а класс немел и ждал поднятия занавеса, с первого раза полностью и основательно усваивали два-три ребенка. Повтор, пишем на свободной стороне доски то же самое. Говорим медленно, замолкая, улавливая реакцию. Еще пятеро схватили. Теперь беглый опрос и с подчеркиванием – деталей не требуется, только суть или часть сути. Поднимать не тех, кто тянет руки, у кого пляшет в глазах радость постижения, а у кого растерянность, точно у рыбака: вот она, рыбка, вижу, но не вытащить. Пусть хоть одну формулировку правильно скажут. Пока путаются, у других ребят новый материал окончательно ложится на нужные полки в нужные места. Сколько руки тянут? Шестнадцать из тридцати пяти. Это победа.
