* * *
Она, кажется, немного вздремнула. Что-то ей даже снилось. А теперь ее немилосердно трясут за плечо. Ну зачем они так? Разве не ясно, что она не с кем общаться не желает. Категорически. Пусть ее оставят в покое.
— Давай, просыпайся, приходи в себя! Я же вижу, что ты уже не спишь, а только притворяешься!
— Где я? Ты кто?
— Знаешь, дорогуша, об этом я как раз собирался спросить тебя. Кто ты и что ты делала на улице в таком экзотическом виде? Мусор выносила?
— Какой мусор? Я не понимаю.
— Еще бы. Ты что, дури обкурилась? А не рановато тебе?
— Дури обычно своей хватает. И я не курю. Где я нахожусь? Я тебя не знаю.
— О, заговорила вполне осмысленно. Уже радует. Зовут меня Дима. Находишься ты у меня в квартире. И очутилась ты здесь после того, как я подобрал тебя на улице, когда ты изображала из себя снеговика в тапочках. Кстати, как ноги? Не болят?
— Да нет, кажется. Так, кожу пощипывает немного и все.
— Ты в следующий раз, сделай милость, отправляйся на улицу одетой соответственно погоде.
— Мне было некогда. Я должна была как можно быстрее исчезнуть из дома. Мне было все равно, как я одета. Лишь бы Ирку не слышать и не видеть никого из родни.
— И чем тебе твоя Ирка насолила?
— Сказала, что я ее мужа отбиваю.
— А он что, стоит того, чтобы его отбивали?
— Да ты ничего не понимаешь. Он, Валерка то есть, раньше был моим женихом. Потом мы с ним расстались. Из-за меня. А теперь он живет в нашем доме вместе с моей младшей сестрой.
— Хочешь его вернуть?
— Да не хочу я ничего! Пусть только оставят меня в покое! Сами ко мне лезут, а потом обвиняют во всех смертных грехах. Пристал ко мне, полез целоваться. А я даже не знаю, что сделать, не ожидала от него такой подлости. И тут Ирка… Как закричит…
— Даже если я правильно понял тонкости твоих семейных взаимоотношений, то это совсем не повод доводить себя до такого состояния. Ты на себя когда в зеркало в последний раз смотрела? Одни кожа, да кости. Я тебя сначала даже за проститутку принял, но поверь мне, они выглядят гораздо лучше, чем ты сейчас. Тебе что, совсем на себя наплевать?
— А кому я нужна? Даже если я исчезну навсегда, они только обрадуются. Из всей семьи меня только отец понимает, но мать его давно уже под каблук загнала, он и слово-то лишний раз сказать боится. Такие вопли начнутся! Ему «скорую» каждый месяц вызывают, ему волноваться вообще нельзя. Я изгой, понимаешь? Меня иначе как «стерва» теперь не зовут. Или «потаскуха подзаборная». И за стол вместе со всеми садиться не дают, чтобы не портила им аппетит своим видом.
