Он стоял сейчас мрачнее тучи. И не надо было обладать даром мыслевидца, чтобы понять — Томас подумал о том же самом.
— Такие дела, Томас, — спокойно проговорил Тегрей. — Такие дела.
Неторопливо подошел к столику с напитками и взял хрустальный графин, доверху наполненный темно-вишневой жидкостью. Небрежно плеснул в три бокала, один из которых с легким полупоклоном вручил мне. Второй взял себе.
— Если хочешь промочить горло, то возьми бокал сам, — кинул он оцепеневшему Томасу, который, судя по всему, углубился в тяжкие раздумья. Криво ухмыльнулся: — А то знаю я твои шуточки. Не успеешь оглянуться, как в руку вцепишься. А мне все-таки не хотелось бы тебя убивать.
Томас все с тем же отсутствующим видом шагнул вперед. Поднял бокал и одним глотком осушил его, после чего, не спрашивая разрешения, налил себе еще.
Тегрей наблюдал за ним с легкой усмешкой.
Воспользовавшись тем, что на меня никто не смотрит, я в свою очередь украдкой принюхалась к бокалу. Поморщилась, уловив резкий запах алкоголя. Н-да, интуиция меня не обманула. Это не вино, а что-то явно покрепче. Пожалуй, будет лучше, если я не воспользуюсь любезностью герцога и проигнорирую его предложение выпить.
— Ты в курсе, должно быть… — в этот момент хрипло проговорил Томас. Но фразу не завершил, лишь дернул кадыком, как будто слова встали ему поперек горла.
— Ты ведь знаешь, что я с особенным интересом слежу за твоими похождениями. — Тегрей пожал плечами, без особых проблем поняв, что именно хотел сказать Томас. С нажимом проговорил: — По вполне понятным причинам мне любопытно все, что так или иначе касается твоей жизни. И до меня долетали некоторые слухи о твоей несчастливой любви. Более того, у меня есть даже магиснимок девушки, которая так бесцеремонно разбила твое сердце, а потом сбежала.
Томас вздрогнул так сильно, что едва не расплескал бокал. Очень осторожно и медленно поставил его на край стола, должно быть, изо всех сил борясь с желанием расколотить фужер об пол. Затем выпрямился и уставился на Тегрея.
— Ты шпионил за мной? — прошелестел его голос, до неузнаваемости измененный бешенством.
— Мне не нравится это слово. — Тегрей досадливо поморщился. — Оно слишком негативно окрашено. Будет правильнее сказать, что я беспокоился о тебе, Томас. В высшем свете слишком упорно стали муссироваться слухи о твоем психическом нездоровье. И я пытался понять, откуда дует ветер.
— И как, понял? — поинтересовался Томас.
Тегрей ему не ответил. Он просто улыбнулся, и мое сердце опять кольнуло дурное предчувствие.
