Туннели с их постоянными драками и острыми когтями соперников остались далеко внизу. Сейчас Брекен сидел у подножия громадного Камня – странного одинокого утёса, молчаливо и величаво возвышавшегося над самой верхней точкой леса. Серый, твёрдый, покрытый странными наростами камень простоял здесь не один десяток миллионов лет. Немало подобных камней разбросано по холмам южной Англии, это – останки того монолита, который некогда покрывал собою все меловые отложения. Камни – частички древней массы – сохранили её ритм, наполняющий их великой тайной, которая ощущается всеми живыми существами. Некоторые существа, например кроты, стали обращаться к ним в те минуты, когда сердца их преисполнялись благодарностью или изумлением, страданием или болью, или – как это было сейчас с Брекеном – когда жизнь их обретала новые смысл и направление.
Он сидел здесь давно. Изменчивое сентябрьское небо, поражавшее с утра своей ясностью и глубиной, вскоре наполнилось лёгкими белоснежными облачками, затем его стало затягивать мрачными грозовыми тучами. С замиранием сердца взирал он на отдалённые вспышки молний, которые, впрочем, не казались ему сперва такими уж яркими, внимал раскатам грома, странным образом проникавшим ему внутрь. он чувствовал, что ненастье становится всё ближе и ближе, видел, как сходятся над ним тёмные мрачные тучи. Внезапно налетевший ветер взъерошил его шёрстку, и тут же хлынувший с неба ливень сделал её черной и блестящей.
Он исчез, он потерял себя среди стихий – лавы стали древней, как мир, землёй, шёрстка – небом, мордочка – ветром и ливнем. Брекен забыл и думать о том кротовьем обличье, которое он привык считать собственным своим образом, - он уже не крот, но частичка всего… Потоки дождя окончательно смыли с его души тщетное желание, с которым ему пришлось столько бороться, - стать таким же кротом, как и все остальные, драться, набивать брюхо червями и радоваться жизни.
Когда смеялся он, они молчали. Впрочем, здесь, под дождём, всё это не имело значения. Он лежал недвижно, словно корень бука, а они – там, внизу, - бились и боролись друг с другом. С его чёрной блестящей шкурки на листья стекала вода, и он знал – мир будет таким всегда. Однажды, когда в зарослях папоротника он стал искать луч солнца, они занервничали и напомнили ему о том, что в небе прячется сова. Так было, и так будет всегда. Три долгих кротовьих года провёл он в одиночестве и молчании, борясь с желанием бежать вниз и поселиться вместе со всеми. Дождь окончательно мыл все эти соблазны. Кротов, которые подобно ему любили бы солнце и ненавидели когти, не существовало – АО всяком случае, в системе Данктона таких не было.
