…Много тысячелетий назад великое обледенение охватило почти всю Европейскую Россию. Гигантский ледовый панцирь сковал ее земли вплоть до южных областей. В верховьях Дона тоже кругом были нескончаемые льды и снега круглый год, много-много столетий. И только этот обрывистый берег Дона, горбом возвышавшийся над мертвой замерзшей равниной, — Галичья гора — остался островом жизни. Здесь продолжали бороться за существование нескончаемую вереницу лет десятки видов растений, насекомых и простейших животных. И они победили. Жизнь победила холодный, безразличный лед. До нашего времени остались расти на Галичьей горе те растения, которые выдержали невероятной суровости испытания. Это и есть «реликты». А среди них есть и такие, которые произрастают только здесь, — это «эндемики».
— Посмотрите, мои молодые друзья, — говорит Борис Михайлович, показывая маленькое, хилое растеньице с трехпалыми листьями. — Посмотрите внимательно на эту лапчатку. Какая она нежная. Беззащитная. А вот поди ж ты, преодолела, превозмогла. Живет. Размножается. Но только здесь, на Галичьей горе… Другие виды «реликтов» сохранились еще в некоторых местах по границе великого обледенения. В Курской губернии есть, например, такое место. Там я тоже собрал хорошую коллекцию. Но вот горе — человек наступает на природу, на растительный мир, и это наступление, думаю, будет похуже нашествия ледников, причем во всемирном масштабе! Вон посмотрите — там на бугре ходят козы. Это же самые страшные враги кустарников. Где они пасутся, мало что растет. К чему я это говорю? А к тому, что Галичью гору и другие такие удивительные места надо охранять. Объявлять заповедными. Слыхали, может быть, Совнарком издал декрет об охране природы?..
После полудня мы забрались в одну из пещер, чтобы отдохнуть и поесть. Летучие мыши маленькими меховыми мешочками висели в глубине грота, за тысячелетия промытого подпочвенными водами в серой скале. Рыжие лишайники лепились на, казалось бы, совсем гладких каменных его стенах. Тоже сила жизни! Ключ — ручеек, который создал эту пещеру, еще не иссяк, и мы смогли наполнить кристальной водой котелок и вскипятить чай. После чаепития Борис Михайлович что-то загрустил, глядя темными своими глазами в широкую даль задонской равнины. Мне показалось, что ему очень не хочется покидать Галичью гору (он сказал, что после отдыха должен двинуться в обратный путь). Неразговорчивым и задумчивым был он и когда мы спустились вниз, к нашему биваку, и, забрав удочки, припрятанные в зарослях тальника, начали прощаться.
