— Какой штаб? Чем мы занимались? Мы что — военные?
— Вроде того. Вот ведь, блин, не зря от Тринадцатого номера все шарахались. Не повезло тебе. Но рассказать я тебе ничего не могу. Без команды. Не подумай только, что боюсь, правила такие. Вот что, давай здесь же встречу назначим дня через три? Может, ветер переменится. В это же время. Согласен?
— А что мне остается…
— Черт! Неужели тебе напрочь память отшибло?
— Как чистый лист.
Двадцать Седьмой посмотрел на меня с нескрываемым сочувствием, как на напарника. Именно в этот момент я поверил, что он не живая машина, а обычный или не совсем обычный, но все же человек, которому ничто человеческое не чуждо. Прощаясь, он протянул мне руку, и я увидел выскользнувший из-под белоснежного манжета такой же, как у меня, бронзовый браслет. Но не успел разглядеть гравировку. Там точно была не стрела.
— Тринадцать… Двадцать семь… А сколько вообще? — напоследок спросил я.
— Когда-то было тридцать три. А теперь не знаю. Черномора спрашивать надо.
— Это что? Как в сказке Пушкина?
— Похоже. А ты что, сказки Пушкина помнишь? — в глазах его выстрелило недоверие.
— Помню. Я помню все, что когда-либо читал. Во всяком случае, из художественной литературы.
— Ну будь здоров, читатель, лучше бы ты помнил номера, с которыми ты в последний раз работал, — махнул он рукой и исчез в проеме забора, оставив меня с еще большим количеством вопросов, которые некому было задать.
После его ухода осталось чувство связи с каким-то страшным, спрятанным в самые мрачные подземелья миром. Ваш номер тринадцать, Алексей Васильевич.
…Где-то вздуется бурливо
Окиян, подымет вой,
Хлынет на берег пустой,
Расплеснется в шумном беге,
И очутятся на бреге,
В чешуе, как жар горя,
Тридцать три богатыря,
Все красавцы молодые,
Великаны удалые,
Все равны, как на подбор,
С ними дядька Черномор.
Осталось найти царевну-лебедь, или, может, Рита согласится? Ах, Маргарита Ивановна, не соблаговолите ли…
9
По парапету, идущему вокруг казармы, мы крадемся к открытому окну строевой части. Невысоко… Второй этаж… Но мы прижимаемся к стене, лишь бы никто снизу не увидел. С другой стороны здания на плацу звучит оркестр, начинается праздничное построение. Все курсанты и офицеры в парадной форме. Первое мая…
— Никита, я все-таки маленько боюсь…
— Высоты?
— Не-а… То, что мы на праздничное построение не пошли…
— Скажем, что у нас животы прихватило. Съели чего-нибудь не то.
Сколько нам лет? На нас красные погоны с буквами «СВУ». Суворовцы?
