Стрегон едва не задохнулся от лавины чувств, которую внезапно обрушил на него недовольный промедлением волк.
— Бел, ты очень много для нас значишь, — наконец с трудом выдавил из себя перевертыш. — Я понимаю, чего ты хотела избежать. Но ты нужна нам не из-за рун. Не потому, что умеешь сводить с ума, и не потому, что когда-то каждый из нас испытал это на себе… нет, Бел. Здесь совсем другое. Что-то, чему я еще не могу найти объяснение. Просто чувствую, как зверь, а сказать… не хватает слов. Это глупо, но я… для нас очень важно знать, что ты рядом, Бел. Важно настолько, что мы пойдем на все, чтобы сохранить твое уважение. Ты сделала нас сильными. Дала нам стаю, лес, новый дом. С тобой мы научились охотиться вместе. Научились петь лунными ночами, не стесняясь собственных голосов. Научились чувствовать тебя, хозяина, друг друга. Научились быть самими собой…
Он судорожно сглотнул.
— И мы не хотим, чтобы ты уходила, Бел. И пусть мы больше не люди, пусть старшие давно превосходят по силе бессмертных, пусть все мы стали гораздо сильнее, чем многие живущие, но… мы счастливы тем, что у нас есть, и не хотим жить иначе. Потому что мы… в каком-то смысле все мы — твои дети. И мы еще не готовы остаться одни. Это как жить без души, без смысла, без цели… Даже хозяин не в силах этого изменить! Ты слышишь, Бел?
Белка на мгновение оторопела.
— Это говорит тебе сейчас твоя стая, — тихо обронил Стрегон, чувствуя, как тревожно замер внутри тихо поскуливающий зверь. — Это говорю тебе я. Как человек. Как волк. Как перевертыш, которого ты создала и которого неожиданно изменила.
— Стрегон…
Он тоскливо вздохнул:
— Ты ведь знаешь, мы не можем тебя обмануть. Но если не веришь, можешь взглянуть сама — я открою тебе свой разум.
— Зачем мне твой разум?!
— Чтобы знать, что я не лгу: стая нуждается в тебе. Не уходи, Бел. — Его голос дрогнул, едва не сорвавшись на звериный рык. — Нам без тебя очень плохо.
Белка, беззвучно выругавшись, быстро шагнула вперед и обхватила его голову, прижав к себе, как неразумного детеныша.
— Мальчишки… какие же вы еще мальчишки! Седые, порубленные, убивавшие не раз и сами не единожды убитые… глупые, своенравные, упрямые… ну кто вам сказал, что вы мне безразличны?! Горе ты мое лохматое, — вдруг почему-то шмыгнула носом Белка. — Крови моей наглотался, волка напугал, сам перепугался до смерти… совсем с ума сошел! Стрегон! Мне всегда казалось, что у тебя больше соображения, чем у Лакра или Ивера! Да даже у Шира! А ты… какой же ты еще, прости, дурак!
