— Извините, — говорит Дюран, не поворачиваясь.
— Меня зовут Мартин Руа, — хмуро поясняет человек, сидящий слева.
— Извините, — повторяет Дюран. «Значит четвертый — сзади, справа, тот, кто молчит, — Бланшар. Одеты они все одинаково, но путать их нельзя. Вот Мартин Руа, кажется, уже обиделся. Было бы гораздо проще ехать втроем. В крайнем случае взять еще Дэна. Его ни с кем не спутаешь... Он черный».
— Все знают, куда едем? — Дюран оборачивается к сидящим позади.
Оба молча кивают.
— Да, ваше превосходительство, — это отозвался Дэн.
— Не нужно так, — морщится Дюран. — Меня зовут Робэр. Просто Робэр.
— Слушаюсь, господин Робэр.
Они выехали на поверхность у площади Согласия. Тотчас капли дождя усеяли лобовое стекло и застучали по крыше «элмоба». Еще не совсем стемнело, но улицы уже были полны людей и машин. Париж просыпался после дневного сна.
Вспыхивали, переливаясь многоцветьем радуг, неоны вдоль Елисейских полей. Блестели мокрые от дождя тротуары, стекла витрин, встречные машины, зонты и прозрачные накидки прохожих. Зарево огней огромного города отражалось в низких тучах, источающих дождь, и казалось, что вокруг у горизонта пылают пожары. Вдоль Елисейских полей, забитых всевозможным транспортом, пришлось ехать очень медленно. Здесь, на поверхности, в отличие от скоростных подземных магистралей, преобладали автомашины с двигателями внутреннего сгорания, попадались даже «динозавры» конца прошлого века, работающие на бензине. Пользоваться ими в больших городах давно было запрещено, но в хаосе последних лет полиция почти не обращала внимания на эти мелкие «прегрешения», лишь изредка ограничиваясь штрафами, если «динозавры» слишком чадили. Приземистые, обтекаемые «элмобы», подобные машине Дюрана, значительно более дорогие, чем автомашины на газе и жидких горючих смесях, тут, наверху, встречались реже. Для них строились всё новые подземные скоростные трассы, где движение было более безопасным и быстрым, а воздух более чистым, чем на поверхности.
«Элмоб» едва продвигался в «джеме» Елисейских полей, и Дюран вдруг подумал, что он очутился на поверхности и видит сеющее дождем вечернее небо едва ли не впервые за несколько месяцев. Он попытался припомнить, когда последний раз вот так же ехал ночными улицами Парижа. Когда депутатов Европарламента пригласил на прием президент Франции? Нет, то было давно... В дни визита главы американской администрации? Тоже нет, тогда вообще не понадобилось выходить на поверхность. Город был охвачен студенческими волнениями, приемы и встречи происходили в подземном Париже.
