Берг застыл в недоумении. Как же так! Почему его не вызвали на взрыв? Что тому причиной? И сам в ту же секунду догадался: это конец... Павел Нестерович не простил ему пьянства. Отставка. Позор! Гражданская смерть!!
Он машинально купил газету. Действительно взрыв, на Загородном, в подвале. Написано чрезвычайно грамотно, точно автор сам баловался приготовлением бомб. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день...
Угрюмая тоска овладела душой Берга. Понурясь, он остановил извозчика и, как на каторгу, отправился в Департамент на Фонтанку. Семь бед — один ответ. Как сказал бы Евграфий Петрович: «Любишь медок, люби и холодок!»
* * *
Завтракали в столовой. За ночь Бернацкая пришла в себя и за столом сидела совершенно спокойно, как будто в ее появлении в незнакомом доме нет ничего необычного.
Она с аппетитом ела и, судя по виду, не очень хотела, чтобы завтрак заканчивался. Но всему есть предел, в том числе и еде. И когда Путиловский сложил полотняную салфетку, поблагодарил Лейду Карловну и попросил кофе в кабинет, Бернацкая потупилась, но все-таки вымолвила первой: — Вы, наверное, хотели бы со мной побеседовать?
Путиловский был деликатен до противности:
— Если позволите.
— Я согласна, — и она тоже встала из-за стола.
В кабинете сели в два кресла возле кофейного столика. Бернацкая попросила закурить. Дамских папирос у Путиловского не водилось, но Нина Ивановна спокойно закурила крепкие мужские.
Путиловский ничего не записывал, понимая, что любая бумага ограничит искренность. Память у него пока еще приличная. Молчание затянулось.
— Вы, наверное, хотите знать, что там взорвалось?
— И это тоже. Поймите, я по долгу службы должен предотвращать такие взрывы и действия, ведущие к взрывам. Если вы расскажете, что знаете, буду вам благодарен. Ежели вы не хотите мне говорить всего, это ваше право. Но только тогда вы берете на себя всю ответственность. Когда взорвутся еще несколько человек. Или кто-то убьет кого-то с помощью динамита.
Бернацкая задумалась, покуривая папиросу и перемежая затяжки глотками крепкого душистого кофе.
— Хорошо. Я скажу все, что знаю. Кроме имен. Не хочу быть доносчицей, хотя и не считаю действия Константина правильными...
Вот и имя пришло — Констатин.
— Мы давно знаем друг друга. Мы из одного города. Витебска.
Теперь понятно, откуда этот еле заметный тяжеловатый белорусский акцент.
— Константин поступил в университет, а я на курсы. У нас небольшое витебское землячество, все очень хорошие, правильные люди, чудесные товарищи. Мы помогаем друг другу... помогали. Его фамилия Хрищанович. Костя недавно пришел и стал говорить новые вещи. Относительно новые. Я слыхала такое дома. Но думала — это там, дома, а здесь совсем по-другому, здесь знают другие рецепты счастья. Но, видно, кухня везде одна и та же. И повара везде одинаковые.
