Длинный коробчатый футляр башенкой красного дерева был укреплен на стене. На самом верху под символической резной крышей белели два никелированных звонка, смутно напоминавших вылупленные белки негра. С правого бока имелась аккуратная ручка вызова, слева на латунном крючке висела трубка с далеко отставленным приемным рупором. Все это богатство сияло латунью, хромом и золотой надписью «А. М. Эриксонъ и К°, С.-Петербургъ». Казалось очевидным, что по такому произведению промышленного искусства должны приходить вести столь же великолепные и изящные, как и сам аппарат. Ан нет...
Путиловский выслушал чью-то пространную речь с каменным лицом, не проронив ни слова. И только в самом конце разговора сказал:
— Сейчас буду.
Повесил трубку, дал отбой и крикнул в отворенную дверь:
— Лейда Карловна! Кофе и сюртук!
— Что случилось? — полюбопытствовал на всякий случай Франк.
— Только что в саду «Буфф» стреляли в киевского губернатора князя Оболенского. — Путиловский быстро скидывал домашнее. — За мной выслали.
— Удачно?
— Смотря для кого, — усмехнулся Путиловский, облачаясь в цивильное платье, незамедлительно поданное экономкой.
— Для истории, конечно же!
— Для нее — нет. Князь жив, террорист пойман. Буду допрашивать.
— Жаль, — искренне вздохнул Франк.
— Террориста?
— Историю, — и Франк выпил за ее здоровье.
Лейда Карловна внесла две чашки кофе, намекая этим гостю, что пора и честь знать. Франк горестно вздохнул, быстро выпил свой кофе, подкрался к телефону и осторожно снял трубку. Там было тихо, как в могиле. Тогда он крутанул ручку вызова и открыл рот. Это подействовало — вдалеке раздался слабый шум морского прибоя, и ласковый женский голос неожиданно произнес:
— Алло, центральная! Говорите!
Говорить Франку было нечего, и он стыдливо молчал перед гипнотическим взором нового века.
— Говорите же! Алло, вас слушают!
Тогда Франк, совершенно неожиданно для себя и своего возраста, выдавил в трубку нечто детское:
— Ку-ку...
И стал ждать реакции. Она последовала незамедлительно:
— Мальчик! Повесьте трубку и не балуйтесь! А то расскажу отцу!
Франк удовлетворенно улыбнулся и исполнил приказ. Таких угроз он уже давно не боялся, отец у него семь лет как почил в Бозе.
Полностью облаченный Путиловский выглянул из прихожей:
— Ты готов? Я завезу тебя домой.
— Сейчас!
Франк двумя большими глотками допил коньяк, вначале свой, потом Пьеро. Потешно сморщась, закусил лимоном и скомандовал:
— А вот теперь — вперед!
* * *
За несколько часов до описываемых выше событий в маленькой спальне небольшой квартиры, расположенной под самой крышей доходного дома на углу Забалканского проспекта и Таирова переулка, проснулся человек. Сам по себе этот факт ничего особенного не представлял, интересным в нем было лишь то, что человек при пробуждении никак не мог вспомнить свое имя. То есть он ощущал себя как личность, но что это за личность, что это за спальня и как он здесь очутился — вот этого человек вспомнить не мог.
