– Да, – ответил он. – Давай. Вон там. Я помню этот валун. Мы как-то сидели там с тобой и Джейсоном. Помнишь?
– Да, помню. Вы говорили о девушках.
Холли закатила глаза, но на самом деле ей было приятно, что он помнит. Это было любимое место Чэнса и Джейсона. Иногда брат брал ее с собой. Она, конечно, в основном молчала, пока парни говорили обо всем на свете: обсуждали проблемы, делились мечтами.
– Сколько тебе тогда было?
Она на мгновение задумалась.
– Лет девять, наверное. Тетя Ида заставляла Джейсона брать меня с собой. Он так бесился! – Холли улыбнулась воспоминаниям. Она скучала по Джейсону. И по тете Иде тоже.
Спешившись, они привязали лошадей и забрались на большой камень, который выступал из воды. У них за спиной шумели дубы и тополя. Тихий плеск воды сливался с их шелестом в мягкую медитативную мелодию.
– Помнишь, мы приходили сюда, чтобы поймать рыбки на ужин? – спросила Холли.
Он усмехнулся.
– Да. И если память мне не изменяет, несколько раз нам это удалось. Они были с твою ладошку, но ты все равно настояла, чтобы мы отнесли их домой и вручили повару.
– Да! Он посмотрел на нас так, будто мы попросили его зажарить змею.
– Но все-таки поджарил. И только после того, как ты их попробовала, согласилась признать, что это несъедобно, – рассмеялся Чэнс.
– Он еще работает у вас?
– Нет, вскоре после этого уволился. Наверное, испугался твоего следующего улова.
Холли откинулась назад и растянулась на камне. Он уже успел нагреться на весеннем солнце.
– А ты еще хранишь тот башмак? – с улыбкой вспомнил Чэнс, имея в виду высокий дамский ботинок, который они как-то нашли в заброшенном доме на берегу и которому точно было не меньше ста лет.
– Ага. Лежит в чемодане, завернутый в тряпку. Глупо, конечно, его хранить. Но я помню, как мечтала найти его пару!
– Даже я мечтал. Наша лучшая находка.
– Нет, лучшей был компас! – горячо возразила Холли. – Он еще жив?
– Конечно! А Джейсон тогда нашел опасную бритву и пули для мушкета. Трудно поверить, что Гражданская война была прямо здесь, на твоем собственном пастбище. Интересно, тот дом еще стоит?
– Я сомневаюсь. Но мы можем съездить туда, пока ты не… Пока ты здесь.
Оба умолкли.
– Сколько лет твоей дочке?
Холли повернулась к нему, уголки ее рта дрогнули.
– Четырнадцать месяцев, – ответила она.
Чэнс лежал на валуне, закинув одну ногу на другую и подложив руки под голову, его глаза были закрыты. Казалось, что он безмятежно наслаждается покоем и тишиной любимых мест своего детства.
