Сразу же, в бане, две женщины-парикмахера взялись обрабатывать тридцать грязных, косматых голов: черных, русых, рыжих, белокурых. Они не были дома два месяца — вступительные экзамены, медкомиссия, работа в колхозе. Большинство привыкло к тому, что за их внешностью следила мама или бабушка. У каждого на голове целая копна, только цвета разного.
— Как будто отару овец стригли! — хохочет младшая из парикмахерш, — Целый мешок шерсти настригли!
— Не шерсти, а волос! — поправила старшая, — Ты смотри, будь осторожней, не натряси на себя насекомых! У некоторых я сама видела, когда стригла!
Форменного обмундирования еще не подвезли, а всю старую рваную одежду увезли сжигать в котельную. Все с гиканьем, смехом, шуточками расхватали оцинкованные тазики. Любители острых ощущений заняли полки в парной.
— Ребята! Командир говорит, что форму привезли, но только двух размеров, — сообщает кто-то из осведомленных, — Так что самым маленьким придется засучивать рукава и штанины на брюках!
Услышав новость, за обмундированием выстраивается очередь. Самые маленькие ростом просят пропустить их без очереди:
— А если нам достанутся самые большие размеры?
— Большие, средние… Вам хоть те, хоть другие, все равно ушивать придется!
После стрижки наголо, бани и одинаковой формы, вчерашние знакомые с трудом узнают друг друга. В казарму шли уже строем и, как все новобранцы, часто путали ногу. Несмотря на позднее время, у входа встречал комендант, визгливо и насмешливо восклицая:
— Все как один — под Котовского! Совсем как в тюряге!
Последние слова, как нам показалось, прозвучали с ностальгией и умилением. Ничего не поделаешь, знать, хорошая память осталась у коменданта о местах «не столь отдаленных», как и черный юмор.
Полуденное сентябрьское солнце уже не жгло, как в летнюю пору, но грело наши спины весьма ощутимо. У здания общежития мореходки на Юросе, больше похожего на барак или казарму, в шеренгу по два выстроилась группа курсантов судомеханического отделения нового набора. Воспитатель, средних лет мужчина, в морском казенном кителе и фуражке с кокардой, добивался ровного по росту ранжира в строю. Поменял местами нескольких человек, прищурил один глаз, как будто прицелился:
— Запомните каждый свое место в строю! В таком порядке будете строится всегда! А сейчас несколько назначений по вашей группе. Старшиной группы назначен курсант Пылинский! Курсант Пылинский, выйти из строя!
Из строя выходит Миша Пылинский и без команды делает поворот «кругом», становясь лицом к строю. Воспитатель пыжится, чтобы показать свою значимость, и продолжает:
