В этот момент блуждающий взгляд Томаса наткнулся на знакомую формулу сопротивления тока, и он тут же потерял интерес к действиям охотника. Почувствовав, что напал на след, ученый жадно впился в листок взглядом, пытаясь разобраться в целом хвосте расчетов, тянувшемся за формулой. Так и не разобравшись, взялся за другой листок, потом за третий, а потом принялся методично потрошить стопку рукописных листков, разыскивая любые упоминания об электричестве.
Сведения были весьма обрывисты и разрозненны. Заметки, конечно, были перепутаны, и пребывали в жутчайшем беспорядке. Но, все же, когда большие часы у камина отбили прошедший час, Томасу удалось рассортировать документы. Все заметки об электричестве теперь лежали у него в правой стопке. В центральной, прямо перед ним, лежали заметки о механике и действии огромных механизмов. Слева расположилась стопка с самыми разными записями, что касались и медицины, и химии, и геометрии. Лирические заметки на полях, вроде напоминаний о необходимости уплатить долг в десяток шиллингов мяснику, Маккензи собрал в отдельную кучку. Теперь он взялся за печатные листы, сортируя их по интересующим его темам и подкладывая обрывки печатных бумаг к рукописным. Постепенно, по мере сортировки, перед Томасом начала вырисовываться интересная картина.
Профессор Макгрегор, оказывается, интересовался весьма широким кругом вопросов, а не только микро и макро механикой. Маккензи встретились обрывки из медицинской энциклопедии, наставления по химическим опытам, довольно пространное описание воздействия электрического разряда на нервную систему человека, а так же нарисованные от руки картинки, иллюстрирующие работу какого‑то серьезного механизма, размером с особняк самого профессора.
На первый взгляд, между этими бумагами не было ничего общего. Посторонний человек увидел бы в этой куче сведений обычный бардак из случайно перемешавшихся документов. Но Томас, прекрасно знавший, как работает мозг ученого, чувствовал, что напал на след. Все это являлось разрозненными частями одного исследования, но пока Маккензи не мог сказать — какого именно. В том, что все эти обрывки связаны, Томас мог сказать наверняка — он специально отложил самые старые записи, и самые свежие, выбрав только те, что касались событий годичной давности. Это было самым трудным — отсортировать бумаги по времени. На некоторых дневниковых записях, присутствовала дата, и это сильно облегчало работу. На других же, например, на печатных листах, даты, разумеется, не было, и тут Томасу пришлось попотеть. Благодаря дневнику профессора, молодому ученому удалось установить, какие именно темы интересовали Макгрегора год назад. И именно этим темам он уделил особое внимание.
