Потихоньку приходя в отчаянье, Томас обшарил аудитории соседних кафедр, прочесал родную Мелкую Механику, добрался даже до своего декана, профессора Мея. Тот встретил своего аспиранта весьма приветливо, но тоже ничем не смог помочь. Время уходило, утекало сквозь пальцы, и Томас постепенно начал нервничать. Он метался по всему Колледжу, позабыв о своем хитроумном плане, и хватал первых встречных за рукава, пытаясь вызнать у них хоть что‑то о проектах годичной давности.
К тому времени как часы на башенке колледжа пробили восемь вечера, аудитории и залы опустели, и Томас понял, что его план не сработал. Он так и не смог ничего разузнать о проекте Макгрегора, а это означало, что завтра ему придется явиться к охотнику с пустыми руками. Медленно шагая по пустым коридорам колледжа, выбивая из паркетных полов гулкое эхо, Маккензи думал о том, что был слишком самонадеян. Пожалуй, его горячность сыграла с ним дурную шутку. Надо было не пороть горячку, пытаясь что‑то доказать Райту, а действовать тоньше. Впрочем, еще не поздно. Завтра с утра можно вернуться в колледж, заново пройтись по кафедрам, поспрашивать тихонько у знакомых аспирантов насчет событий годичной давности. И начать надо со знакомых Хиллмана.
Вернувшись в центральный зал, окутанный полутьмой, Томас зябко поежился под мертвыми взглядами чучел. Он собрался уже направиться к выходу, как вспомнил еще об одном месте, где сегодня еще не побывал — о Кафедре Наказаний. Строго говоря, это было глупое и шутливое название одной из аудиторий, где собирались провинившиеся студиозы. Томас понятия не имел, чья очередь сегодня надзирать за бузотерами и лентяями, но решил на всякий случай заглянуть в этот зал. Вдруг это окажется кто‑то с кафедры Геометрии?
Медленно спустившись к самому подвалу, Томас прошел до выхода на задний двор и остановился у огромных двустворчатых дверей. За ними было тихо, но ученый знал, что это нормальное состояние для зала наказаний. Приоткрыв одну из створок, он заглянул в аудиторию, — без всякой надежды, просто наобум, для очистки совести.
Длинные ряды столов пустовали. Лишь за одним из них, самым первым, сидели трое прыщавых юнцов в черных мантиях, склонившиеся над одной книгой. На возвышении, за преподавательским столом, сидел абсолютно лысый старикан в старомодном черном сюртуке. В нем Маккензи без труда опознал старину Шимона, одного из преподавателей Химии.
Старик, услышав скрип двери, поднял голову и бросил суровый взгляд на нежданного гостя. Но, узнав его, приветливо помахал рукой. Старец был довольно общительным человеком, вовсе не таким человеконенавистником как профессор Нильс.
