— Некоторые из наших, — заметил первый, — поверив слухам, взяли то, что смогли унести из добычи, и убежали ещё ночью, прежде чем сигнальщики ударили в набат, давая сигнал к восстанию.
— Те повезло больше чем остальным, — мрачно проворчал третий.
— Ничего не понимаю, — растерянно признался я.
— Ты, конечно, слышал о Марленусе? — уточнил второй.
— Разумеется, — кивнул я, — Марленус из Ара, Великолепного Ара, Убар Убаров.
— Долгое время его не было в Аре, — сообщил четвёртый. — Он исчез во время карательного рейда в Волтае.
— Со временем о нём стали думать как об умершем, — добавил первый. — Уверен, Ты знаешь о войне между Аром с одной стороны и союзом Тироса и Коса, к которому присоединились другие государства, с другой?
— Разумеется, — кивнул я, вспомнив сотни флагов и вымпелов, развёрнутых на улицах Ара.
— Тиросу, Косу и их союзникам дико повезло, — заметил третий, — что Марленуса в тот момент не было в городе.
С этим я не мог не согласиться.
— Было принято на службу множество наёмников и наёмных отрядов из десятков государств, брали даже шайки разбойников и группы изгоев, думавших только о грабеже, — сообщил второй.
Послышались жиденькие смешки от некоторых из них.
— Они наполнили шеренги копейщиков островных убаратов, — пожал плечами четвёртый.
Понятно, что сила морских убаратов заключалась в их флотах, а не в пехоте.
— Ар пренебрег мерами предосторожности, — неодобрительно проворчал первый из них, и я задумался, не мог ли он быть воином, изгнанным из некого города, уж больно к лицу была бы ему алая туника. — Он оказался не в состоянии вооружить и развернуть свои огромные пехотные легионы.
— Понятно, — кивнул я.
Пока они не сказали ничего для меня нового.
Мне вспомнилось, как Дитрих из Тарнбурга лихим броском взял, а потом долгое время удерживал Торкадино, тем самым задержав продвижение армии вторжения к Ару, давая последнему время на мобилизацию и подготовку к встрече лавины вооруженных мужчин, неумолимо катившейся к его стенам. Но манёвр Дитриха пропал даром, и Ар остался спокойным и даже инертным, хотя, конечно, клёкот боевых тарнов не мог не долететь до его стен. Как они могли не принять во внимание стенания беженцев, не услышать барабаны копейщиков, не почувствовать тяжёлую поступь боевых тарларионов? Многим вскоре стало ясно, что в Центральной Башне поселился заговор и предательство, и что даже сам трон теперь может быть украшен обещаниями и богатством островных убаратов. Ар, жалкий, смущённый, дезорганизованный и обезумевший, оказался неспособен оказать даже самого слабого сопротивления, будучи преданным командирами, засевшими в Центральной Башне. Большая часть лучших сил Ара, его самых отборных войск, возглавляемых наиболее подготовленными офицерами, намеренно уведённая от города и брошенная в обширную дельту Воска, там и погибла, пытаясь осуществить предполагаемую карательную экспедицию против воображаемых экспедиционных сил Коса и Тироса. Эти войска были сознательно направлены на гибельную дорогу и оставлены без связи и снабжения. Им сознательно отдавали неясные, путанные и даже противоречивые приказы, выполняя которые они забирались всё глубже в почти смертоносную местность. Эти войска, в соответствии с планами заговорщиков, были обескровлены в дельте Воска, понеся ужасные потери от жары, насекомых, солёной воды, зыбучих песков, стрел ренсоводов, змей и тарларионов, даже не встретившись с противником лицом к лицу. Немногим из них посчастливилось вернуться домой. Некоторые, ошеломлённые и голодные, наполовину обезумевшие, всё же смогли достичь южных плотин Порт-Кара, отделявших город от дельты. А когда некоторым из них удалось добраться до Ара, они обнаружили его отданным врагу, оккупированным войсками противника. Фактически городом правил Мирон из Темоса, Полемаркос сил Коса на континенте, кузен Луриуса из Джада, хотя он и держал свой штаб вне городского помериума.
