— Из женщин получаются превосходные рабыни, — сказал Пертинакс, как мне показалось с тоской в голосе.
— Думаю, тебе это известно от ваших рабынь, — заметил я.
— Конечно, — кивнул он.
— Они рождены для ошейника, — добавил я, — и не будут цельными, пока не окажутся в нём.
— Верно, — согласился мой собеседник и вдруг, прищурив глаза, уставился в море и воскликнул: — Ай-и!
Я повернулся и тоже присмотрелся к горизонту. Рабыня дёрнулась было, но всё же осталась в прежнем положении, не посмев обернуться без разрешения.
— Парус, — прокомментировал я, рассмотрев вдали белый треугольник.
Судя по всему судно было с юга, а не севера. В Торвальдслэнде предпочитают квадратный парус. Ещё их отличает то, что обшивка их драккаров обычно выполнена внахлёст, что даёт более гибкую конструкцию, лучше приспособленную для плаванья в суровых условиях. У большинства южных судов, напротив, доски подогнаны встык, в результате они пропускают меньше воды внутрь корпуса. Также корабли северян используют одно рулевое весло, по крайней мере, обычно, тогда как у большинства южных судов — их два.
— Давайте-ка вернёмся в лес, — предложил Пертинакс с тревогой в голосе.
— Не думаю, что они могут разглядеть нас оттуда, — пожал я плечами, — но мы присоединимся к тебе через пару мгновений.
Сказав это, я наклонился, чтобы собрать свои вещи и кое-какие продукты, с которыми мы покинули судно Пейсистрата. Девушка тут же поспешила помочь мне.
— Ладони рук нашего друга? — негромко спросил я.
— Мягкие, гладкие, — шёпотом ответила Сесилия.
— Он не лесник, — заключил я.
— А кто же он, Господин? — полюбопытствовала она.
— Понятия не имею, — проворчал я. — Знаю только, что он — лгун и лицемер.
— Господин? — удивилась рабыня.
— Притворись, будто бы что-то уронила и теперь ищешь это, в песке, — велел я, и девушка принялась рыться в песке, просеивая его между пальцев. — Он никогда не видел Домашний Камень Порт-Кара. Он вовсе не покрыт резьбой и уж тем более не инкрустирован золотом. Это грубый булыжник, небольшой кусок гранита, всего-то чуть крупнее кулака мужчины. Он серый, тяжёлый, зернистый, не впечатляющий и не поддающийся описанию. Единственное, что его отличает от любого другого булыжника, первые буквы названия города, Порт-Кара, процарапанные на его поверхности остриём ножа.
— Откуда Вы знаете? — спросила Сесилия.
— Я сам их нацарапал, — усмехнулся я.
— То есть, он не из Порт-Кара? — уточнила она.
— По крайней мере, я так не думаю, — ответил я. — Кроме того, он не стал бы упоминать о двадцать пятом Се-Кара, если бы был из Порт-Кара. Уверен, что его не было ни на одном из кораблей бороздивших бурную, зелёную Тассу в тот замечательный и необыкновенный день.
