Некоторое время она спокойно сидела, разглядывая своё отражение в зеркале, халат был скромно стянут вниз, но сталь на ноге оставалась прекрасно видимой. Затем женщина чуть-чуть потянула подол вверх, чтобы было лучше видно кольцо, как объяснила она сама себе. Но тут же, торопливо вернула всё в прежнее положение.
Она рассматривала себя в большом зеркале. Она видела себя. Она не понимала, ни того где она находилась, ни того, зачем и как она здесь оказалась. Единственное, что женщина действительно знала, это то, что она сидела на странной кровати, стоявшей посреди странной комнаты, и была одета в странный предмет одежды. А ещё то, что на её ноге зачем-то был заперт браслет.
Глава 4
Некоторые объяснения получены, но многое пока не ясно
— Я так и подумал, что Вы проснулись, — сказал он, глядя на неё из-за стола. — Я был уверен, что слышал ваш крик изнутри.
Она стояла в дверях на пороге спальни, повернувшись лицом в комнату снаружи.
— Где я? — крикнула женщина. — Как я сюда попала? Зачем я здесь? Где моя одежда? Почему я одета в это?
— Как вам понравилась постановка «Ла Богеме»? — проигнорировав её вопросы, осведомился он.
Её глаза, внезапно заполнившиеся слёзами, испуганно заметались по комнате, сильно напоминавшей офис или кабинет. Вдоль стен стояли стеллажи с книгами, бросалось в глаза множество антикварных вещей расставленных тут и там, словно разбросанных в случайном, бессмысленном порядке, по крайней мере, именно так это выглядело. Ещё в кабинете имелось несколько шкафов, по-видимому, для хранения документов, разнообразная оргтехника и принадлежности, несколько стульев.
Что интересно, в этой комнате так же, как и в спальне не было ни одного окна, тем не менее, свет сюда проникал в достаточном количестве.
— Я хочу, чтобы мне вернули мою одежду! — потребовала она.
— О своей одежде Вы сможете спросить позже, но не сейчас, — отрезал он.
Голубоглазая блондинка, к которой пожилая женщина с первого взгляда почувствовала стойкую неприязнь, и которую она с презрением сочла слишком простой и совершенно не достойной того мужчины, которого она сопровождала в театре, а затем в лимузине, также присутствовала в комнате. Она по-прежнему казалась всё такой же полной жизни, живой и чувственной. Её фигура столь нагло и волнующе очерченная, не оставляла сомнений в её просто первобытной чувственности. При взгляде на неё невольно возникали ассоциации с соблазнительным, красивым, хорошо сложенным животным, выведенным самой природой для того, чтобы стимулировать и удовлетворять со всем возможным совершенством, самые низкие, самые основные и наиболее плотские потребности сильных властных самовлюблённых мужчин. Странно, но, несмотря на то, что в комнате имелись стулья, она стояла на коленях около стола. На этот раз на ней были короткое, шёлковое, красное, почти прозрачное платье, оставлявшее немного места полёту фантазии относительно привлекательности её форм. Надо признать, что пожилой женщине доставило удовольствие смотреть на неё сверху вниз, видеть её стоящей на коленях и одетой столь фривольно. Враждебность, холодным проводом протянулась между этими двумя женщинами.
