Леон только укоризненно покачал головой, ему сложно было представить, как можно верить в такой бред. Типичный насильник — ухоженный красавец? Да черта с два! Типичный насильник — это тот, кому в сексе отказали все, кто только мог, включая дупло в городском парке. Он идет на преступление, и преступление это не будет ни красивым, ни романтичным.
Но Алине Кисловской долгое время везло, и она расслабилась, поверила, что можно не осторожничать. А потом пришел тот самый злой и страшный серый волк, которого сказки велят бояться, но все почему-то об этом забывают…
— Слушай, не хочу показаться циником, но уместно ли в ее случае говорить об изнасиловании, как указано в отчете? — спросил Леон. — Если этого она и хотела…
— Она хотела не совсем этого. Для таких, как Алина, игра в изнасилование — это своего рода прелюдия, которая ведет к возбуждению. Соответственно, сам сексуальный акт проходит добровольно и никому не вредит. Но в отчете сказано, что Алина была именно изнасилована, со всеми сопутствующими травмами.
— То есть, у них сразу все пошло не по сценарию?
— Вроде того.
Леон посмотрел на дверь, через которую они вошли, потом — на кровать. Расстояние небольшое, но места для сопротивления все равно хватает. А соседи говорят, что не слышали ни криков, ни борьбы.
Скорее всего, сначала клиент вел себя спокойно. Он понравился Алине, она впустила его в квартиру и пошла с ним в спальню. Следовательно, кого бы они ни искали, этот тип точно не урод.
Но уже в постели он напал на нее, а она, оказавшись под ним, ничего не могла изменить. Так что он еще и сильный… На первой жертве он испытывал себя, после этого — затаился на несколько месяцев. Он проверял, какой будет реакция, сможет ли кто-то выйти на его след. Но прошли месяцы, а полиция в его дверь так и не постучала. Он понял, что у него все получилось, и приступил к следующему этапу своего плана.
— Значит, первая жертва Кристи тоже была проституткой… — задумчиво произнес Леон.
— Да, и куда более несчастной, чем Алина Кисловская, — ответила Анна. — Потому что Алине это нравилось, а у Рут Фуерст просто не было выбора.
— Так уж и не было?
Леон не слишком любил такие аргументы. Не было выбора — пошла телом торговать! Неужели не было другой работы? Всегда нужны посудомойки, медсестры, няньки, сиделки… Да кто угодно! Но порой между продажей тела и грязной работой внезапно побеждает первое.
Однако Анна была непреклонна:
— Иногда случается и так. Стоял сорок третий год, шла война, а Рут Фуерст была австрийкой, бежавшей в Англию. Ее положение было уязвимым с самого начала. Многим тогда приходилось нелегко даже в кругу родных и друзей, знакомых с детства, для Рут же все сложилось иначе. У нее была дневная работа, но на жизнь ей не хватало. Она не работала проституткой, но, по признанию ее знакомых, иногда подрабатывала, когда с деньгами становилось совсем туго. Она была красивой и очень молодой — двадцать один год, как и Алине. Ее покупали.
