Таким образом, в нашем понимании решения людей направляются не только индивидуальными вкусами, но также и внутренними социальными нормами. Процедура определения функции полезности позволяет провести синтез.
Отношение между благосостоянием и полезностью
Среди экономистов популярно соотносить максимизацию полезности и максимизацию благосостояния. Но мы в этой книге никогда не используем функцию полезности таким образом. Для нас в этой книге функция полезности является просто описанием мотивации.
«Выбор идентичности»
В нашем анализе мы порой описываем людей как выбирающих свои идентичности. Повторимся, что это выражение может означать сознательный выбор, но мы не делаем такого предположения. Люди могут попросту пытаться вписаться в общество. Они также могут просто-напросто чувствовать себя в различной степени комфортно в различных ситуациях. Некоторые наблюдатели, как, например, журналистка Джилл Нельсон, чью автобиографию мы приводим ниже, могут рассказать о том, как они шли к достигнутым ими компромиссам; однако другие люди не в состоянии описать свои мотивы и не осознают их полностью.
Более того, зачастую выбор людей ограничен их идентичностью. Во многих примерах экономического анализа выбор часто идет рука об руку с описанием ограничений этого выбора. Так, выбор могут ограничивать социальные структуры. Например, в обществе, где социальные категории определяются расовыми различиями, происхождением, а также этническими особенностями, для человека может оказаться фактически невозможным принять для себя новую идентичность. Наша структура принимает во внимание такие ситуации.
Определение идентичности
В последнее столетие экономисты все чаще работали над построением моделей для описания экономических и социальных феноменов. Полезные модели, подобно познавательным мультфильмам, сосредотачивают внимание на интересных чертах ситуации. Наша процедура описывает новую «часть», которая может быть вложена в данные модели. То, что мы подразумеваем под идентичностью, четко определено в контексте всех моделей, где мы используем данное понятие, и нет причины оспаривать смысл, который мы в него вкладываем.
Наша методология, таким образом, уходит от семантических дебатов, наподобие: «Что мы имеем в виду под идентичностью?» Если кто-то желает построить еще одну модель и определить идентичность по-другому, то мы, аналогичным образом, могли бы подвергнуть сомнению это, другое определение. Реальные споры должны быть отложены до другой стадии, и их можно разрешить только эмпирически: сможет ли модель, частью которой является новое понятие идентичности, помочь прийти к новым и познавательным заключениям?
