— Та-а-а-к… — тянет дед и смешно держит бумажку на вытянутой руке, — не вижу, однако… Подай, Тиша, очки.
Водрузив очки на кончик носа, читает: «Сахар, крупа, конфеты…». После каждого слова он мельком бросает взгляд поверх очков на стоящие мешки в кладовке, на свертки на полках.
— Вот бисеру я так и не нашел. Нет теперь в магазинах. Соседка обещала… Тиша, сбегай к тетке Матрене…
И Тишка бежал, радуясь, что тоже участвует в полезном деле.
Каждую ночь ему снится один и тот же сон. Он уже там, на реке, в своем обласе легко скользит по гладкой водной глади. Вот он подплывает к сетке, а там запутались огромные серебряные рыбины. Мама встречает его на пороге, радуется улову. Отец с гордостью смотрит на своего сына — рыбак! Каждую ночь мама рассказывает ему сказки, а он слушает, не сводя с нее глаз, прижимаясь к шершавой отцовской руке. Утром не хочется посыпаться, не хочется открывать глаза. Подольше бы длился этот замечательный сон.
— Деда, а мы сегодня поедем? — не терпится ему.
— Завтра утром, внучек. Рано подниму.
— А я совсем спать не буду.
— Ладно, посмотрим… — улыбается дед. — Соскучился… Букварь-то берешь?
— Да. Я маме читать буду.
…Как светло в родном доме, как мягко и тепло спать на оленьей шкуре, как приятно ощущать не во сне, а наяву отцовскую руку, поглаживающую вихры, как сладко по утрам слышать мамин голос…
Куропаткой порхнуло лето, короткое и радостное. Прокричало звонкой чайкой. Не успел Тишка оглянуться, а уже и собираться нужно снова в деревню. На душе и радостно — в школу первого сентября, и грустно — с родителями расставаться не хочется. Загрустил, когда затаскивал облас под навес. Здесь зимовать будет вместе с дедовым. Отцов облас лежит, перевернутый вверх дном на берегу реки — сгодится еще.
— Не грусти, сын. Приезжай на каникулы, — впервые Спиридон подает сыну в лодку книги в ученическом ранце. — Учись хорошо.
— Тун юш, хорошей, прямой дороги, — Спиридон обнял своего отца.
— Ям вупса, хорошей вам жизни, — ответил Тимофей.
Всю дорогу Тишка смотрит на нескончаемо меняющиеся берега, и такое же бесконечное и разноречивое чувство будоражит его крепнущую душу. Теперь школа его не пугала: он хорошо читал, считал до ста и больше. Наоборот, не терпелось увидеть друзей, не терпелось прочитать что-нибудь Светлане Антоновне… Незаметно явь переходит в крепкий сон. Просыпается он от толчка причалившей к берегу лодки.
— Приехали, однако. Беги, зови бабушку, да коляску возьмите, вона сколько Спиридон всего натолкал, — дед Тимофей показывает на упакованные мешки с рыбой, ягодой, зимней одеждой…
