— Пока надо мной смеется вся фирма, он распивает шампанское в компании шлюх!
— Сама такая! — не осталась в долгу Вожена, встряхнув пышными локонами.
— Пошли отсюда, профурсетки!
Девчонки потянулись из комнаты гуськом, прихватив недопитую бутылку брюта. Надежда громко захлопнула за ними дверь. Саша был готов к очередной пощечине, но вместо этого она принялась срывать с него одежду. А он помог сорвать ее вещи. Секс на столе, конечно, не высший пилотаж, но после неудачи с Диной Саша был рад и этому. Все получилось без загвоздок. Надежда рычала, как львица, и полосовала его спину и ягодицы острыми ногтями.
Прошло около часа, пока они оба пришли в себя.
— Ты как? — Саша посмотрел на распластанную Надежду.
— Как никогда… — она лениво поднялась и собрала нижнее белье. — Черт, ты его порвал!.. Знаешь, сколько оно стоит?
— Хочешь, деньги дам?
Она едва не плюнула ему в лицо.
— Я деньги твоей старухи не возьму!
— Не называй ее так!
— Записался в защитники? — Надежда толкнула его в бедро ногой. — С ней ты тоже проделываешь такое? Тогда она должна тебе хорошо платить. Чем больше она будет платить, тем быстрее ты соберешь деньги на операцию сестре и тем быстрее бросишь ее! Ты ведь бросишь ее?
После обалденного секса и под назойливым взглядом Саша был готов пообещать что угодно.
— Брошу!
Надежда выдохнула с успокоением и кое-как оделась.
— Может, поедем к тебе? — предложила она. — Хочу остаться с тобой на ночь.
Он подумал о Дине. Вспомнил, какой она сидела на балконе и спала в постели, и понял, что снова не сможет. Она достойна большего, чем он сейчас испытывает к ней. Наесться виагры, чтобы на столб лезть? А смысл? Она сразу отличит настоящее от подделки, потому что сама настоящая, а не силиконовая вроде груди Надежды.
— Тебе силикон не мешает?
Вопрос Надежду удивил и задел: она сняла блузку и продемонстрировала идеальную грудь, от которой почему-то затошнило.
— Ладно, поехали ко мне.
Саша одевался медленно, нехотя. Совесть толкала в бок, напоминая, что вечером Дина ждет его, чтобы поехать на какую-то выставку. Только он ничего не может поделать с собой. Его рвет на части — неужели можно одновременно любить и ненавидеть? Какую Дину он любит — целующую его, кидающую ему кредитки или ту, которая общалась с детьми в интернате? Какая из них настоящая?
— Ты идешь? — торопила Надежда. — Где ты витаешь? Думаешь о своей старухе?
— Я же просил не называть ее так! — закричал он. — Извини… Пошли.
