Когда она сказала, что они будут ужинать у нее дома, Саша едва не продолжил ехидно, что на завтрак он хотел бы блины со сметаной, испеченные ее руками.
Значит, сегодня ночью все и случится — он полностью будет принадлежать Дине!
— Ты проходи, раздевайся, — негромко говорила она ему на ухо. — Это твой дом. Сейчас закажем что-нибудь на ужин. Что ты хочешь?
— Мне все равно.
И это было так — его желание заканчивалось там, где стояла она.
— Я сейчас…
Дина исчезла на втором этаже.
Что же, раз это его дом, он должен изучить все уголки в нем. Саша разулся, снял пиджак и бросил его на спинку кожаного кресла. Ковер под ногами скрыл шаги. Саша прошел по всем комнатам, побывал на кухне и вышел на балкон. От открывшегося пейзажа перехватило дыхание. Балкон — катайся на велосипеде, Москва на ладони!.. Танцевальная площадка!.. Васька была бы в восторге. Поселить бы ее здесь хоть на день, чтобы она почувствовала себя королевой.
Он подошел к перилам и перевесился. Это как забраться на Олимп!..
Дина подошла неслышно, обняла за плечи, прижалась щекой к спине.
— Как тебе здесь?
— Красиво.
— И это все?.. Если что-то не нравится, можно переделать. Впрочем, ты еще не видел второй этаж. Это моя гордость. Мне его делал итальянский дизайнер. Пойдем покажу.
Дина успела переодеться в легкое платье-тунику бирюзового цвета длиной чуть выше коленей. Сашу больше всего поразило то, что она ходила босиком. Неужели такое может быть? Он почти представил ее босиком в траве среди одуванчиков и васильков.
Наверх Дина вела его за руку, то и дело наклоняясь к нему и вздыхая. И он послушно шел, не отводя взгляда от ее груди, виднеющейся в глубоком вырезе. Видимо, она не надела белье. Предложить себя открыто не позволяла гордость. Но она сделала все, чтобы он понял: сегодня от нее никуда не сбежишь!
— Проходи…
Переступить порог женской спальни — как заглянуть в душу ее хозяйке. Саша мельком оценил обстановку, уже ничему не удивляясь. Дина явно предпочитала итальянский стиль во всем — комод на гнутых ножках с позолоченными ручками, большое зеркало в витой раме перед туалетным столиком, на котором разбросаны женские штучки. Он прошел вперед и остановился перед широченной кроватью, стоящей в алькове на небольшом возвышении. Балдахина разве не хватало…
Он представил на ней раскинувшуюся Дину, развязную в своем желании, вьющиеся черные волосы, перекинутые на грудь. О груди он мечтал отдельно… Добраться до нее губами, вжаться, наслаждаясь мягкостью и упругостью. И не нужны ей никакие пластические операции, никакой силикон, чтобы он желал ее больше очередного вздоха.
