- Что он сказал? - тотчас спросила женщина.
Седовласый взял с пепельницы сигарету - выбрал среди окурков выкуренную наполовину. Затянулся, потом сказал:
- Он хотел прийти сюда и выпить.
- О боже! А ты что?
- Ты же слышала, - сказал седовласый, глядя на женщину. - Ты сама слышала. Разве ты не слыхала, что я ему говорил? - Он смял сигарету.
- Ты был изумителен. Просто великолепен, - сказала женщина, не сводя с него глаз. - Боже мой, я чувствую себя ужасной дрянью.
- Да-а, - сказал седовласый. - Положение не из легких. Уж не знаю, насколько я был великолепен.
- Нет-нет. Ты был изумителен, - сказала женщина. - А на меня такая слабость нашла. Просто ужасная слабость. Посмотри на меня.
Седовласый посмотрел.
- Да, действительно, положение невозможное, - сказал он. - То есть все это настолько неправдоподобно...
- Прости, милый, одну минутку, - поспешно сказала женщина и перегнулась к нему. - Мне показалось, ты горишь! - Быстрыми, легкими движениями она что-то смахнула с его руки. - Нет, ничего. Просто пепел. Но ты был великолепен. Боже мой, я чувствую себя настоящей дрянью.
- Да, положение тяжелое. Он, видно в скверном...
Зазвонил телефон.
- А черт! - выругался седовласый, но тотчас снял трубку. - Да?
- Ли? Я тебя разбудил?
- Нет, нет.
- Слушай, я подумал, что тебе будет интересно. Сию минуту ввалилась Джоанна.
- Что? - переспросил седовласый и левой рукой заслонил глаза, хотя лампа светила не в лицо ему, а в затылок.
- Ага. Вот только что ввалилась. Прошло, наверно, секунд десять, как мы с тобой кончили разговаривать. Вот я и решил тебе позвонить, пока она в уборной. Слушай, Ли, огромное тебе спасибо. Я серьезно - ты знаешь, о чем я говорю. Я тебя не разбудил, нет?
- Нет, нет. Я как раз... нет, нет, - сказал седовласый, все еще заслоняя глаза рукой, и откашлялся.
- Ну вот. Получилось, видно, так: Леона здорово напилась и закатила истерику, и Боб упросил Джоанну поехать с ними еще куда-нибудь выпить, пока все не утрясется. Я-то не знаю. Тебе лучше знать. Все очень сложно. Ну и вот, она уже дома. Какая-то мышиная возня. Честное слово, это все подлый Нью-Йорк. Я вот что думаю: если все наладится, может, мы снимем домик гденибудь в Коннектикуте. Не обязательно забираться уж очень далеко, но куда-нибудь, где можно жить полюдски, черт возьми. Понимаешь, у нее страсть - цветы, кусты и всякое такое. Если бы ей свой садик и все такое, она, верно, с ума сойдет от радости. Понимаешь? Ведь в Нью-Йорке все наши знакомые - кроме тебя, конечно, - просто психи, понимаешь? От этого и нормальный человек рано или поздно поневоле спятит. Ты меня понимаешь?
