В трубке раздался мужской голос - безжизненный и в то же время странно напористый, почти до неприличия взбудораженный:
- Ли? Я тебя разбудил?
Седовласый бросил быстрый взгляд влево, на молодую женщину.
- Кто это? - спросил он. - Ты, Артур?
- Да, я. Я тебя разбудил?
- Нет-нет. Я лежу и читаю. Что-нибудь случилось?
- Правда я тебя не разбудил? Честное слово?
- Да нет же, - сказал седовласый. - Вообще говоря, я уже привык спать каких-нибудь четыре часа...
- Я вот почему звоню, Ли: ты случайно не видал, когда уехала Джоана? Ты случайно не видал, она не с Эленбогенами уехала?
Седовласый опять поглядел влево, но на этот раз не на женщину, которая теперь следила за ним, точно молодой голубоглазый ирландец-полицейский, а выше, поверх ее головы.
- Нет, Артур, не видал, - сказал он, глядя в дальний неосвещенный угол комнаты, туда, где стена сходилась с потолком. -А разве она не с тобой уехала?
- Нет, черт возьми. Нет. Значит, ты не видал, как она уехала?
- Да нет, по правде говоря, не заметил. Понимаешь, Артур, по правде говоря, я вообще сегодня за весь вечер ни черта не видел. Не успел я переступить порог, как в меня намертво вцепился этот болван - то ли француз, то ли австриец, черт его разберет. Все эти паршивые иностранцы только и ждут, как бы вытянуть из юриста даровый совет. А что? Что случилось? Джоанна потерялась?
- О черт. Кто ее знает. Я не знаю. Ты же знаешь,какова она, когда налакается и ей не сидится на месте. Ничего я не знаю. Может быть, она просто...
- А Эленбогенам ты звонил? - спросил седовласый.
- Звонил. Они еще не вернулись. Ничего я не знаю. Черт, я даже не уверен, что она уехала с ними. Знаю только одно. Только одно, черт подери. Не стану я больше ломать себе голову. Хватит с меня. На этот раз я твердо решил. С меня хватит. Пять лет. Черт подери.
- Послушай, Артур, не надо так волноваться, - сказал седовласый. Во-первых, насколько я знаю Эленбогенов, они наверняка взяли такси, прихватили Джоанну и махнули на часок-другой в Гринич-Вилледж. Скорее всего, они все трое сейчас ввалятся...
- У меня такое чувство, что она развлекается там на кухне с каким-нибудь сукиным сыном. Такое у меня чувство. Она, когда налакается, всегда бежит на кухню и вешается на шею какому-нибудь сукиному сыну. Хватит с меня. Клянусь богом, на этот раз я твердо решил. Пять лет, черт меня...
- Ты откуда звонишь? - спросил седовласый. - Из дому?
- Вот-вот. Из дому. Мой дом, мой милый дом. О черт.
