Кстати, она не планировала работать уборщицей. Получала стипендию в одной из самых престижных школ искусств в Лондоне, когда ее приемной матери диагностировали рак на последней стадии. Томимая страхом потерять любимого человека, Николь всеми силами ухаживала за доброй женщиной, которая когда-то забрала ее из приюта. Одинокого ребенка, которого вернула не одна приемная семья. Пэгги Уотсон стала ее спасительницей. Николь не представляла свою жизнь без нее. Однако мать умерла, мучаясь от боли. И какая-то часть Николь умерла вместе с ней. Во власти скорби и боли, она не могла взять в руки кисть, что уж говорить о том, чтобы придумать образ, достойный воплощения на бумаге. Не обращая внимания на уговоры учителей, она ушла из школы, внезапно почувствовала себя старой, не могла радоваться жизни, внутри царила всепоглощающая пустота. Она лишь хотела получить работу с регулярной зарплатой, а потому уборка в офисе стала идеальным вариантом. Николь убеждала себя, что это всего лишь способ обрести уверенность в себе, накопить деньги и вернуться к творчеству. Она так и собиралась поступить. Пока не столкнулась с сицилийским миллиардером. И сразу поняла, кто он. Поговаривали, что боссу привычно работать по ночам. Подобно другим сотрудницам, она считала, что он невероятно горячий мужчина, воспринимала его как главного героя любимого сериала – о нем было легко фантазировать, хотя в реальности он оставался недосягаемым.
Однажды Николь шла по коридору со шваброй и ведром, полным мыльной воды, а навстречу ей шел этот горячий сицилиец. Они так увлеченно засмотрелись друг на друга, что столкнулись. Металлическое ведро зацепилось за его лодыжку. Посмотрев вниз, Николь с ужасом обнаружила, что вода попала на его брюки и дорогие туфли.
– О боже, мне так жаль. – Она посмотрела вверх и попала в плен его прекрасных голубых глаз. – Я не смотрела, куда иду.
– Как и я. Не важно. Они все уберут.
Он продолжал смотреть на нее так, будто уже знал или не верил тому, что видел. Николь чувствовала то же самое. И хотя была наивной девственницей, не могла не почувствовать безумное влечение, лишившее обоих дара речи. И не важно, что на ней была голубая униформа, несколько тесная в груди, а непослушные кудри выбивались из-под зеленой бархатной ленточки, которую она всегда носила, потому что та подходила к цвету глаз. Или то, что этот мужчина обладал властью и положением. Она просто чувствовала, будто они были знакомы в прошлой жизни.
