— М-да, ситуация, — озабоченно произнёс Джон. — Чего делать будем?
— Когти… это… рвать, — неуверенно предложил Лёлик и боязливо оглянулся по сторонам.
— А с этими чего? — показал Джон на мелко дрожавших аборигенов, норовивших как можно незаметнее заползти под стол. — Надо бы их как-нибудь обезвредить, что ли, чтоб время выиграть…
— Тикать надо, говорю!… — продолжал гнуть свою линию Лёлик.
— А я думаю, — встрял нетерпеливо Раис, — по темечку тюкнуть в самый раз будет, — он выудил из кучи снаряжения свой топорик и помахал им энергично.
— Нашёлся тут, Раскольников!… — осуждающе проворчал Джон.
— А у меня предложение! — озарённо воскликнул Боба. — Давайте напоим хозяина как свинью последнюю. Пока проспится, мы уже далеко будем.
— Ага! — встрепенулся Джон. — Глядишь, и белая горячка начнётся… Серёга, давай амфорку.
Серёга заворчал мрачно, но сосуд отдал, не преминув, впрочем, торопливо из него отхлебнуть.
— Эй, римлянец, вылазь давай! — Раис, не терпевший проявить свой деятельный пыл, всласть попинал хозяина по тугой заднице, торчавшей из-под стола. — Да не боись, тюкать не будем.
Толстяк жалобно застенал и попытался залезть ещё глубже, но Раис, проявив находчивость, стол поднял и переставил в сторону, а строптивцу молча сунул под нос топорик, отчего тот судорожно икнул и бодро вскочил на ноги. Негр на карачках отполз в сторонку, где и затих, стараясь казаться безобидным предметом интерьера.
— А ну, пей! — вручил хозяину наполненную до краев чашу Джон. — За личное здоровье.
Хозяин затрясся, принял чашу, жалобно огляделся и, зажмурившись, выцедил вино сквозь стиснутые зубы.
— А ну-ка, ещё, — Джон вновь наполнил чашу.
Римлянин выпил уже более спокойно.
— Долго больно! — досадливо простонал непрерывно озиравшийся по сторонам Лёлик. — И вообще, тут смекалка нужна…
Он торопливо залез в свой рюкзак, вытащил оттуда небольшую склянку, взял со стола пустую чашу и плеснул в нее из склянки что-то прозрачное, пробормотав:
— Эх, для натираний берёг…
Затем подошёл к приободрившемуся хозяину, уже успевшему без видимых результатов всосать литр вина, и сахарно залепетал:
— А вот водичка запить, ваше сиятельство…
Римлянин одобрительно усмехнулся, взял чашу и сделал большой глоток. И тут же с ним случилась метаморфоза: глаза его полезли на лоб, он налился краскою, замахал руками, выхватил у Джона амфору и, сипя страшно, выхлебал её вмиг до дна.
— Никак, каюк!… — с надеждою предположил Раис.
Но это был не каюк. Толстяк счастливо хихикнул, свёл взоры к переносице и сполз на пол, где и захрапел вполне мирно.
