В награду войско проголосовало, что две рабыни достаются Квинту. Погибшего Петрона обрядили в богатые одежды, возложили на голову венок и приготовились погребать как героя. Но Квинт потихоньку собрал своих учеников.
— Для войска и Рима он остаётся героем. А для нас, к несчастью, будет служить примером недоучки и дурака. Он не смог удержаться и не вовремя вошёл в боевой транс. Не выполнил команды отходить в общий строй. У вас у всех либо ран нет, либо царапины. А он погиб. И десять вольсков — недостойная плата за его голову.
Вечером в своей палатке Квинту пришлось разбираться с двумя женщинами. Аулти, уже изведавшая его объятий, побыстрее сбросила одежды и явно предъявляла права на постель хозяина. Шиани, девушка, плакала в углу, но как-то слишком часто с неё сползал наброшенный Квинтом плащ. По поводу Аулти всё стало ясно: нужно было немедленно показать её место.
— Я обещал не выдавать тебя на общее позорище. Ты теперь моя рабыня, и будешь делать то, что я прикажу. Мои ученики соскучились по женщинам и заслужили награду. Будешь обнимать их. Двух обнимешь сейчас. Ещё двух — утром. И потом так же каждый день, пока мы в походе. А если будешь верно служить и сама пожелаешь, когда придём ко мне на Склон, я тебя выдам замуж за своего слугу.
Рабыня вздохнула, но видно было, что ей приказ хозяина не противен. Молодые, красивые, сильные, ловкие, темпераментные ученики против худого, жилистого, бесстрастного, седеющего хозяина, почти старика по понятиям тех времён. Почётнее, конечно быть наложницей главаря, но и второй вариант Аултию устроил. Немного повздыхав, пустив слезу и помолив хозяина не давать такого приказа (но так, чтобы он не отменил его), она сочла, что приличия выдержаны, отправилась к костру учеников и передала им повеление хозяина. Те в шутку поздравили её с двадцатью тремя мужьями и предоставили ей выбор четырёх, с которых она начнёт службу.
Шиани, переименованная в Сиянию, со страхом глянула на хозяина:
— Хозяин, когда ты меня девственности лишишь, ты и меня пошлёшь к ученикам?
Волнение в её голосе было явно неподдельное.
— Если уж прикажешь, то хоть не сегодня и не завтра… — продолжила она, умоляюще глядя на Квинта.
— И не сегодня. И не завтра. Аултия сама этого хотела. А тебя я выдам замуж за честного слугу.
— Благодарю, хозяин! Но я не хочу, чтобы девственности меня лишил раб.
И пришлось Квинту обнимать девушку, что он проделал на самом деле с удовольствием, постаравшись, чтобы и ей было хорошо.
