— Вот видите! Дают нам оружие, чтобы мы их защищали, а потом за него дерут втридорога с процентами и свободы лишают! Мы дерёмся, выходит, не за вольность нашу, а за неволю нашу!
«Выслушано», — презрительно ответил Аппий и повернулся к Эбуцию, который продолжил:
— Второе и гораздо более важное. Аппий присвоил себе права, большие, чем Республика. Республика может казнить гражданина, но не лишить его надела и дома и не поработить его. Он забрал мой надел, а теперь хочет лишить меня и свободы.
В Риме заключение в тюрьму как наказание для граждан было неизвестно. В тюрьму порою бросали, чтобы сохранить для суда и казни или для торжественного ритуала, скажем, триумфа. Так что лишить свободы гражданина государство не могло. Да и обложить его постоянным налогом тоже. Налоги могли быть лишь чрезвычайные и разовые.
Аппию эта дискуссия явно начала доставлять удовольствие.
— Я не могу сравнивать себя с Римом. Но лишить граждан права продавать свой участок это как раз означает сделать их всех несвободными. Гражданин может распоряжаться всей собственностью, которая у него есть, в том числе и самим собой. Но свобода распоряжения означает ответственность. Если ты распорядился дурно, Эбуций, ты можешь лишиться собственности. Так что это ты хотел лишить народ свободы. Я защищаю свободы и права всех разумных и ответственных граждан и охраняю их от произвола безответственных и охочих брать чужое, но не расплачиваться за взятое.
Второй раунд явно закончился вничью. Собравшиеся позади трибунала аристократы были на стороне Аппия, а народ на стороне Эбуция. Дело испортил Сициний, заоравший:
— Видите сами! Он ведь сказал, что всех нас поработить хочет, поскольку мы, дескать, собой распоряжаться не можем! А сначала забрать у нас всё имущество! «In vas pertusum congerere». (Дырявого кувшина не наполнишь). Аппий, ты почему так жаден и безжалостен?
На сей раз Аппий удостоил Сициния более развёрнутым ответом:
— «Inutilis quaestio solvitur silentio». (Неуместный вопрос освобождается от ответа).
— Можешь ли ты что-то добавить, Эбуций? Как ты намерен расплачиваться с долгом и процентами? — сказал Аппий.
Эбуций решил самый сильный аргумент приберечь на момент после оглашения приговора.
— Нет, я кончил. Взывать к твоей жалости и гуманности я не буду.
— Всё правильно. «Una salus victis nullam sperare salutem». (Одно спасение для побеждённых — не надеяться на спасение). Поскольку ты должен ежемесячно выплачивать семьдесят два сестерция, а плата подёнщика десять сестерциев в месяц, я предлагаю тебе выход. Наймись ко мне в гладиаторы, ты будешь получать сто сестерциев в месяц с моими харчами, жилищем и одеждой. Хватит и на уплату процентов, и на частичную выплату долга, а те же десять сестерциев останутся тебе на выпивку и женщин.
