Как раз завершилось первое из рассматриваемых дел. Патриций в тоге с пурпурной полосой и бедно одетый плебей (может быть, убогость одежды была не признаком бедности хозяина, а способом разжалобить судью и привлечь сочувствие народа, который постепенно стекался на Форум).
— Высказались! — непреклонным тоном произнёс Аппий. — Итак, установлено неопровержимо, что Публий Валерий Лукреций, променяв закон на грубую силу, самочинно передвинул межевые камни на границе с полем Турна Аквилия Гердония. Этим он оскорбил богов и весь народ римский. Он приговаривается к отсечению головы.
Не ожидавший такого поворота патриций пытался было апеллировать к народу, закричал Аппию:
— Несчастный! Теперь тебе и роду твоему будут все Лукреции врагами на вечные времена! Проклинаю тебя!
Аппий не обратил внимания на крики осуждённого, которого народ вовсе не поддерживал, а осмеивал:
— Поплатился, отец наш, за гордость и наглость. Иди теряй глупую голову, fallator!
Консул произнёс:
— «Uti, non abuti. Simul consilium cum re amisisti»? (Употребляй, но не злоупотребляй; Неужели с деньгами ты потерял рассудок?), — и велел ликторам увести Публия за городские ворота, обезглавить и выдать тело семье для погребения. А сам занялся следующим делом.
Клиенты богатого патриция привели пахнущего вином плебея. Сам патрон, поклонившись консулу, заявил:
— Консул, взываю к справедливости. Я, согласно эдикту Сервилия, отпустил кабального моего Паквия Туллия Тирона на войну, а теперь он отказывается вернуться ко мне и даже заплатить проценты по неотработанному остатку долга.
— Смотрите, народ римский, на раны мои! Вспомните, как я и вся наша когорта должников сражались в трёх войнах! — закричал Паквий, разрывая тунику на груди и показывая раны.
Тут народ был явно на стороне ответчика. Но Аппий не обращал на это внимания.
— Паквий Туллий Тирон, ты был награждён за доблесть полуторной долей добычи воина, — произнёс консул, поглядев на таблички, поднесённые ему рабом-секретарём. — Готов ли ты частично расплатиться с долгом, отдав всю свою долю?
— Я её заработал своими ранами и своей храбростью в битве и теперь должен сразу же отдать? Никогда!
— Значит, ты считаешь, что безденежье хуже всего? Тогда ты произнёс приговор себе. «Nemo liber est, qui pecuniam servit» (Тот невольник, кто раб денег). Высказались! Ты возвращаешься в кабалу до отработки долга и процентов. Твоя рана в бою засчитывается как выплата десяти сестерциев из процентов к долгу.
