И тут неожиданно кто-то из задних рядов заметил:
— Если некто называет себя рабом Божьим, он хочет втереться в Его семейство и снять с себя ответственность за свои дела. Ведь за раба отвечает хозяин и даёт ему приказы! Значит, и таких надо убивать!
— Осторожнее, а то вы всех перебьёте! — грустно пошутил Квинт. — Убивать нужно тех, кто учит якобы известной им окончательной истине либо путям Люцифера. Слишком многие могут просто быть одураченными или заблуждающимися, и после смерти соблазнителя одумаются. А «рабы Божии»… Им кажется, что, называя себя так, они возвышают Бога. Его возвысить невозможно! А вот подменить на Люцифера очень даже можно, для этого достаточно пытаться льстить Ему и восхвалять Его, а не служить Ему; просить у Него благ, а не сил! Вот если кто-то утверждает, что он знает имя Божие, то после попытки объяснить ему, что оно не может быть ведомо людям, упорствующего в своём оскорблении Бога надо убить.
— Но ведь ты, учитель, получил приказ от Бога? — прямо спросил Теренций.
И тут вся тяжесть задачи, возложенной на него, видимо, самим Богом Единым, навалилась на Квинта. Евгений согнулся под тяжестью креста своего и обхватил голову руками, повторяя про себя моление Христа о чаше. А вдруг он, желая получить вакцину от фанатизма, на самом деле развяжет джихад и инквизицию? Неожиданно его тронул за плечо Сильвий и сказал:
— Я тебя понимаю. Лёгких настоящих путей нет.
А суть ответа Квинта поняли все: «Да! И почти невыполнимый».
Порция родила дочку. Называть её Эбуция или Гладиатора Квинту не хотелось. И в некотором противоречии с обычаями он назвал её Квинтия.
Прошли новые выборы консулов и трибунов. Сициния переизбрали. Казалось, что, наконец-то дорвавшись до власти, он стал гораздо более спокойным и умеренным. По традиции Квинт был во время выборов в Риме. Как-то постаревший и потерявший уверенность за прошедший год консуляр Авл Вергилий неожиданно сам подошёл к Квинту и пригласил его быть своим гостем. О том, что творилось вокруг домуса Вергилия и в нём, уже ходили легенды, и Квинт решил рискнуть и посмотреть своими глазами.
По дороге из близлежащего домуса царя Аппия вновь упал тяжёлый предмет, на сей раз менее ценный: утюг. Квинт, задумавшись, ничего не почувствовал, и утюг просвистел в сантиметре от лица, по счастью, упав не на ногу. Квинт не удержался, поднял голову, улыбнулся и приветливо помахал Аппию. Тот кивнул и сразу оговорился:
