— О, да! — самодовольно ответил Мейяс. — Я имею дом и двух индейцев, которые охраняют мои товары.
Нам с Жаком очень захотелось приобрести порох, дробь, махете и топоры, и мы затеяли с Мейясом мену.
— Что бы вы хотели иметь за ваши товары? — спросил я.
— А вот эти бусы, — ответил он. — Да вот еще эти куски хлопчатобумажной материи.
Во время мены мы разговорились с Мейясом. Он случайно упомянул о существовании неисследованной реки Иазуни, которая впадает в Напо.
— По берегам ее обитают неизвестные племена инфилес, — рассказывал нам Мейяс. — Никто не отваживался проникнуть на Иазуни. Не раз кайхерос, хорошо знающие Напо, побуждали своих индейцев проводить их в лесные дебри на ее берегу.
Рассказывая это, Мейяс не подозревал, что он поднес спичку к пороху. Этот рассказ решил нашу судьбу. Жак, прирожденный золотоискатель, уже представлял себе сокровища древних инков, которые он найдет, а мною овладело страстное желание исследовать те места, где еще не ступал своей ногою белый человек.
Мы отложили свое путешествие на Нью-Йорк и двинулись на Иазуни. Мы оставили все наши припасы и лодку у Мейяса, а сами отправились в соседнее индейское селение, чтобы нанять там индейцев для нашей экспедиции. Через три дня мы нашли несколько индейских хижин. Здесь происходила меновая торговля с окрестными индейцами, доставлявшими каучук. Мое знание местного наречия кетшуа было очень кстати. Нанятые мною люди имели отличный вид. Их предводитель носил имя — Сантъяго.
Но нас ожидало разочарование. Мы должны были просидеть три недели в этой дыре, пока индейцы не окончили свои приготовления к дороге. Затем целый день я потратил на то, чтобы расписывать им, какие прекрасные товары хранятся на станции у Мейяса, из которых они получат свое вознаграждение. Через два дня мы достигли станции.
Быстро вошли мы в дом Мейяса, но, — увы! — оказался пуст.
Мы с Жаком посмотрели в глаза друг другу.
Склад товаров в лесу, принадлежащий кому-либо, считался священной собственностью. Украсть из него что-нибудь являлось худшим преступлением против законов леса. Спустить Мейясу его преступление было невозможно ни для Жака, с его прирожденным чувством справедливости горнорабочего, ни для меня. Каждый про себя решил, что дело этим не может кончиться.
— Я знаю, куда он скрылся, — сказал один из гребцов.
— В таком случае, веди же нас скорее к нему! — крикнул я.
Мейяс не рассчитывал, что другие индейцы, кроме него, могут знать потаенные уголки в каучуковых лесах.
