– Но…
Она швыряет в него футболкой и хочет захлопнуть дверь.
– Нет, ты не можешь…
Она тянет за дверную ручку, но он подставляет ботинок. Она с размаху защемляет ему ногу, он корчится от боли и оставляет позицию. Она выталкивает его и запирает дверь.
Он принимается колотить в дверь кулаками и звонить.
– Лукреция! Не надо так!
Она выглядывает из двери.
– Ты забыл это.
Она бросает его мотоциклетный шлем, он катится вниз по ступенькам.
Перед этим она уже врубила на полную мощь «Извержение» рок-группы «Ван Халлен». Теперь она садится за письменный стол, раскладывает журналы, включает компьютер.
На мониторе портрет Циклопа.
Что со мной? Мне срочно нужно прочистить мозги. Мужик в постели в половине третьего дня, небритый и воняющий горным козлом, несовместим с предстоящим сложным расследованием, на которое я поставила все, что только можно.
Мне нужна не эта неподъемная гиря, а реактивный двигатель.
И вообще, этот тип никогда бы меня не понял, так что не будем терять время.
Сначала действовать, философствовать будем после.
Чиркает спичка. Загорается огонек. Рука подносит спичку к кончику самокрутки. В пламени сгорают несколько волосинок усов. Рот неторопливо выпускает дым, скручивающийся в ленту Мебиуса.
На Франке Тампести, пожарном зала «Олимпия», старая хромированная каска и толстая куртка из черной кожи с позолоченными галунами.
Глядя на огонек, он щурит глаза.
Лукреция Немрод говорит себе, что его пример продолжает парадокс насчет производителей, чурающихся собственной продукции: пожарный, играющий с огнем.
– Я уже все рассказал вашим коллегам, можете прочесть, все напечатано.
Как я погляжу, дружок, ты не понимаешь, с кем имеешь дело.
Лукреция Немрод представляет себе связку из пары десятков толстых ключей. Который из них легко отопрет эту упрямую башку?
Она начинает с купюры в 10 евро.
Деньги – это ключик, отпирающий большинство дверей.
– За кого вы меня принимаете? – оскорбляется он.
Она добавляет вторую купюру.
– Можете не усердствовать, – говорит усач и отворачивается, показывая, что разговору с ней предпочитает курение.
А если три?
Деньги исчезают в его кулаке так быстро, что ей кажется, что это сон.
– Дариус вернулся на сцену после четырех лет отсутствия. Собрались все шишки, включая министров – культуры, по делам ветеранов, даже транспорта. Полный успех! Циклоп раскланялся и не вышел на бис, скрылся за кулисами. На часах было то ли двадцать пять, то ли двадцать шесть минут двенадцатого, точно не скажу. Дариус был весь в мыле. Видно было, что два часа на сцене совсем его измотали. Он машинально, не глядя помахал мне. Видит засаду: куча поклонников перед гримеркой. Раздал автографы, поболтал, принял цветы и подарки. Все как всегда. Прежде чем уйти в гримерку, он попросил охранника ни под каким видом его не беспокоить. И заперся на ключ.
