— Только стихи, только поэзия в состоянии выразить те чувства, которые…
Нет, лучше слушайте:
Я силы могучей достиг, аж не верится,
Я всё могу теперь превзойти.
Я шерсть состригаю с Большой Медведицы,
Я сливки снимаю с Млечного Пути…
— Не с Млечного, а с Млечного, — сказал Тикк, который, по обыкновению, сидел на пепельнице и болтал ногою.
Такк рассердился:
— Какая разница? Ты не вдаёшься в смысл и только придираешься к форме! Эти замечательные стихи выражают мысли каждого человека. Каждый человек почувствует законную гордость, читая эти стихи, потому что они в точности отображают его жизнь!
— Я думаю, — возразил Тикк, — не каждый человек, а только тот, кто стрижёт шерсть с Большой Медведицы и собирает сливки с Млечного
Пути. Эти люди будут очень довольны. Те же, кто стрижёт шерсть с простых овечек и собирает сливки с обыкновенного коровьего молока, — очень удивятся… Разве ты не знаешь, что Большая Медведица — это всего только название нескольких звёзд?
— А твоя овечка разве не название? — быстро нашёлся Такк.
— Название, конечно. Но как бы она ни называлась — на ней растёт шерсть, чего никак не скажешь о Большой Медведице.
— Ты упёрся носом в траву! — закричал Такк. — Ты не видишь прекрасного! Ты не веришь в призывную силу стихов! Тебе бы только стричь овец, не видя ничего вокруг!
— Спокойно, — ответил Тикк, — ты же сам сейчас сказал, что намерен стричь Большую Медведицу. Интересно, что ты станешь делать с её шерстью?
— У неё нет шерсти!
— Тогда что же ты будешь стричь?
— Это говорится вообще! Чтобы показать величие человека!
— Мне кажется, это говорится для того, чтобы ничего не делать. Потому что стричь Большую Медведицу значительно легче, чем обыкновенную овцу. В первом случае достаточно болтать языком, а во втором — нужно уметь держать ножницы… И тот, кто не умеет или не хочет держать ножницы, кричит, что стрижёт не меньше чем Большую Медведицу… Всё, что делается для того, чтобы ничего не делать, — делается громогласно и напыщенно, чтобы поразить всех своим пустым тщеславием. Твои стихи нехороши…
— Я хотел тебе сделать приятное, — мягко говорит Такк.
Тикк возмущается:
— Как можно сделать человеку приятное, закрыв ему глаза на действительность? Как можно сделать человеку приятное, ослепив его благими пожеланиями?
Такк вскакивает с пепельницы и начинает бегать по столу, заламывая руки.
— Всякий раз устраивает истерику, — спокойно говорит Тикк.
— О я несчастный! — восклицает Такк. — Доколь эти муки! Доколь этот жуткий практицизм!
