Жуткое «шестиглазое» забрало шлема разошлось, являя миру лицо молодого человека. Почти человека. Ничего примечательного: обычный парень лет двадцати, с тёмными волосами, подстриженными армейским «ёжиком». Отличались лишь глаза: зелёные, с вертикальными зрачками и необычно крупной радужкой, позволяющей увидеть белки глаз, лишь когда их владелец смотрит вверх или в сторону. Но в этом тоже не было ничего особенно выдающегося: похожая натурализация отличала жителей планеты Тиамат.
Репликант покосился на Лорэй и спросил:
– Что тут перед едой говорят? В книгах пишут, что везде по-разному… – Он неожиданно для себя стушевался под взглядами девушек и замолчал, уставившись в тарелку.
В этот момент Блайз искренне жалел, что не пошёл с сержантом, поддавшись любопытству и желанию пообщаться с гражданскими. Те разглядывали его уже открыто, как он сам совсем недавно рассматривал их наготу. Но теперь обнажённым чувствовал себя репликант, оставшийся без привычной защиты шлема.
– Красивые глаза, – наконец произнесла Свитари и, к тихому облегчению Блайза, переместила внимание на контейнеры с едой. – Похож на тиаматца. Видишь по-особенному?
Вторая девушка тоже сосредоточилась на ужине, избавив репликанта от непривычного внимания.
– Ночное зрение, мэм, – неохотно ответил Блайз. – Аналог глаз крупных кошачьих с Земли. Обоняние, слух тоже улучшены.
Он пододвинул поближе коробку со своей порцией. Ложку репликант держал в кулаке, как ребёнок, игнорируя прочие столовые приборы. Его манера есть вызвала у Лорэй куда больше интереса, чем глаза. Они несколько секунд удивлённо таращились на Блайза, но от комментариев благоразумно воздержались.
– Как тебя зовут? – спросила Эйнджела.
– Эр-Эс-Три-Пять-Пять-Ноль-Девять-Ноль, мэм, – ответил Блайз и вновь набил полный рот.
– Это номер твоего ай-ди? – удивилась Свитари.
– Серийный номер. – Сержант вошёл в комнату.
В отличие от Блайза, шлем Чимбика был наглухо закрыт.
– У нас нет имён, – продолжал сержант.
Даже вокодер не мог скрыть его злость. Блайз виновато засопел и опустил глаза, понимая, кто в этот раз послужил причиной плохого настроения сержанта.
Чимбик взял бутылку воды, изучил надпись на этикетке и пояснил:
– Мы не должны отождествлять себя с людьми, потому что ими не являемся.
Потрясение девушек было столь велико, что они впервые за вечер открыто посмотрели на Чимбика.
– Даже у рабов и домашних животных есть имена, – хрипло проговорила Эйнджела.
«Шестиокое» забрало сержантского шлема повернулось к ней.
