Крутя педали велоэргометра — так называется эта дурацкая конструкция, которая каждое утро и каждый вечер услужливо выплывает из стены камеры, — я принялся размышлять над несколькими вещами сразу.
Во-первых, зачеркнул в мысленном календаре еще один день своего срока и полюбовался на результат. Было на что любоваться, ведь мне оставалось просыпаться с ощущением замороженных конечностей всего шестьдесят девять раз.
Во-вторых, в связи с этим сами собой полезли в мою бестолковку разные мыслишки о том, о сем. Например, чем я займусь на воле, когда космический «челнок» доставит мои отвыкшие от силы притяжения мощи на старушку Землю. Естественно, такие мысли были до безобразия беспорядочными и учиняли в мозгу настоящий беспредел. Словно мгновенные вспышки, возникали и тут же гасли какие-то бессвязные, обрывочные видения, сменявшие друг друга с бешеной скоростью, а самое главное — без какой-либо взаимной связи. Сверкающие разноцветными огнями вечерние улицы мегаполисов… Зелень лугов… Цветы… Поющие на рассвете на разные голоса птицы… Машины, самолеты… Жратва — какая хочешь… Пиво, водка… И бабы, бабы, бабы — причем одна другой краше, но все — в чем мать родила…
Тут я вынужден был прекратить свой умственный онанизм.
Хватит дразнить себя, решительно сказал я себе. Лучше подумай: где ты будешь жить? И как? Не с кем, а именно — как… За двадцать лет, которые ты оттрубил в космической жестянке, мир наверняка сильно изменился. Тебе придется заново привыкать к нему. И к машинам на улицах, и к синему небу над головой, и к толпам людей. В том числе и к бабам, которые, возможно, тоже изменились настолько, что бывшие зеки их уже не интересуют. А главное — всему организму придется заново привыкать к тому, что на него постоянно давят почти десять кило в секунду, не считая веса воздушного столба. Аспирин ведь говорил, что на Земле тебе, как минимум, придется провести еще почти год в специальном стационаре для адаптации.
Так что подбери губу, арестант, и не мечтай о воле. И вообще, какого хрена Господь Бог наделил людей этой никчемной и вредной способностью — мечтать?! Жили бы мы лучше как животные, не думая о том, что нас завтра ждет, — и было бы гораздо полезнее. Наслаждались бы исключительно текущим моментом. И были бы счастливы до пузырей. А от мечтаний — одни проблемы да сплошное неудовлетворение…
И я честно попытался сосредоточиться на чем-то насущном. Например, на том, что сегодня за смену мне предстоит выдать тридцать граммов чистейшего, как слеза, кадмиево-ртутно-теллуриевого кристалла, который нужен для производства точнейших инфракрасных приборов. Получить такую «стекляшку» на Земле — не катит: его составные части из-за большой разницы в плотности ведут себя как лебедь, рак и щука в известной басне, и вместо однородного сплава получается слоеный «пирог».
